— Позволь мне поинтересоваться, с какого перепугу ты явился сюда? — с порога начал возмущаться задыхающийся, уставший танцор, бегая растерянным взглядом по мощной спине парня. Его рука мгновенно потянулась за палочкой, но её не оказалось на месте, и он вдруг почувствовал себя таким беспомощным и беззащитным. Что ему теперь делать? Если в случае чего Субин захочет ему навредить, у него это получится, потому что у Ёнджуна с собой ничего, кроме острого языка, нет.
Когда старший обернулся, хмуро и злобно глядя на изящного мальчишку, у последнего сердце сжалось, а по телу прошла дрожь. Ему стало боязно, но от адреналина в крови и от мыслей о друге он медленно обретал смелость смотреть этому идиоту в лицо.
— Я пришёл сюда, потому что узнал о Бомгю, — негромко ответил Бин сквозь сжатые плотно зубы. Его левая рука всё ещё покоилась на ручке двери, но смотрел он в упор на танцора.
— И как же ты, позволь спросить, узнал о произошедшем инциденте? Не ты ли его инициировал? Что-то мне подсказывает, что ты очень тесно связан со всем этим! — кричал, не сдерживаясь, Ёнджун, и его тонкая, почти женская рука схватила спортсмена за воротник жёлтой футболки. От напряжения его рука начинала болеть.
— Ты, сволочь, намекаешь на то, что это я его вырубил?! — зарычал Субин в ответ. — Узнал я, потому что вся чёртова академия теперь только и шушукается об этом, вот как узнал! А ты, тварь, считаешь, что, кроме тебя, никто не должен к нему приходить? Он не твоя собственность, очнись и сними розовые очки, пока они не лопнули и не изрезали тебе глаза.
— Не смей поливать меня такими отвратительными оскорблениями, — его голос немного утих, но он всё ещё держал своего ненавистного знакомого у руки, и ему казалось, что он мог физически почувствовать тот грозовой ток, что проходил между их тел. — Ты ему не друг. Ты никто. И не думай, что его доброта душевная открыта для таких отморозков, как ты.
Ёнджун едва успел договорить, как его с силой прибили к стене с таким грохотом, будто все его кости в миг переломились. Дыхание сбило под мощным толчком, он ударился затылком о бетонную стену, перед глазами всё поплыло, в ушах зазвенело, но чужой голос он слышал отчётливо и ясно, хоть не разбирал слов, и яростное лицо было как цель для его глаз — он смотрел прямо на него, не имея возможности даже моргать. На его шее оказалась сильная, мозолистая и грубая рука, а у виска встала волшебная палочка, больно прижимаясь кончиком к его черепу.
Субин что-то говорил, наверняка угрожал ему какой-нибудь расправой в переулке или в тихом ночном коридоре, всё это было похоже на кашу из злобного голоса. Он начал плохо соображать из-за удара головой, весь мир посыпался калейдоскопом, и только чужое лицо осталось целостным изображением. К этому времени воздуха переставало хватать с каждой секундой всё больше, а лёгкие обжигались так, словно они медленно погружались в лаву.
— Хватит… — Ёнджун признал поражение. Он не мог тягаться с таким человеком, как Субин, рядом с которым он проигрывал совершенно полностью. Он был сильнее его, быстрее его, ловчее и хитрее. Но первые два пункта особенно сильно были заметны и очень сильно усложняли ему жизнь.
Вообще, по своей натуре Ёнджун не был сорвиголовой или не знающим тормозов парнем, наоборот. Таким был Бомгю, которого он постоянно оберегал от потенциально опасных вещей, и, признаться, сам он был крайне пугливым с самого детства. Он ненавидел драки, ненавидел все эти мальчишеские показушные разбирательства за одну девочку — всё это было ему чуждо с рождения. Он был хрупким и ранимым, но жизнь и во многом работа моделью показала ему, что иногда необходимо иметь твёрдый характер для преодоления трудностей и достижения цели.
Если честно, с самого начала их знакомства с Субином он не был настроен против него. Несмотря на то, что его задирали с пятого курса, когда им обоим было по одиннадцать, он всё думал, что это временно, это пройдёт. Родители говорили, что такие дети, как Субин, быстро могут найти себе новый объект для издевательств и насмешек. Но они ошиблись, потому что Субин был другим. Его ненависть не была беспочвенной, и всем своим сердцем он открыто ненавидел одного человека из всего потока. Сначала это были просто неприязнь и непонимание, связанные с любовью Ёнджуна к драконам и другим рептилиям. Ведь сам он их считал тварями, которых необходимо истребить. А затем, видя, как этот нежный принц не вёлся на его слова и считал его придурком, из неприязни стала рождаться ненависть. И после нескольких лет ему не было необходимости находить причины цепляться к этому парню, потому что они всегда находились — достаточно тому было не так посмотреть или смотреть слишком долго, как он заводился и желал закопать его где-то во дворе.
— Вердимиллиус!
Сноп ярких зелёных искр взорвался рядом, задевая Субина и его кожу на лице, царапая и заставляя тут же отпрянуть. Ощущение от них, как от искр из-под болгарки, и жгли так же сильно первое время. Однако спустя несколько секунд на нём уже не осталось и следа от волшебства. Пока спортсмен осознавал произошедшее, профессор Чон словил ослабевшего танцора и провёл палочкой вдоль его груди, помогая воздуху скорее наполнить лёгкие. Мальчик начинал приходить в себя, его взгляд медленно фокусировался, а сознание прояснялось. Теперь он слышал посторонние звуки и мог различить лица.
— Что здесь происходит, ты можешь мне объяснить? — некогда прежде злым, сейчас траволог чувствовал огромную ответственность за целостность пострадавшего ученика. Субин всегда ему казался весьма странным парнем, но то, что он увидел сейчас, совершенно точно укрепило его мнение насчёт него и заставило усомниться в его адекватности и психическом здоровье.
— Мы… немного поспорили, — тихо не то прошептал, не то прошипел Су.
Чонгук всё же решил обратить внимание на второго ученика, которому сейчас нужна была помощь. Однако он, отмахнувшись и потерев шею, на которой осталось красное пятно от большой руки, встал на ноги и достойно выпрямился, хоть и было трудно это сделать. Но труднее было продолжать поддерживать с Субином зрительный контакт. Теперь Ёнджуну было по-настоящему страшно перечить ему. Это какое-то сумасшествие.
— Господин Чхве, вы в порядке? — озабоченно спросил Чонгук, приглаживая его напряжённые плечи. Благодаря учителю Ён сумел оторвать взор и, наконец, перевести внимание на другие вещи, более важные.
— Да, сонсенним, всё хорошо, — он потёр болящую шею, и осознание того, зачем он вообще сюда пришёл, ударило ему в голову. Он распахнул глаза и взглянул на всё ещё закрытую дверь в медпункт. — Точно, Бомгю!
— Что? — траволог недоуменно скосил брови к переносице.
— Там Бомгю… Учитель, вы мне нужны.
— Подождите, господин Чхве, вы хотите сказать, что тот студент с отравлением от цветка — это Бомгю? — было крайне заметно по голосу, что учитель по травологии был взволнован и напуган. Ёнджун просто коротко кивнул, а Чонгук, уже больше нигде не смея задерживаться, зашёл в медпункт.
Ки Донгиль спокойно выполнял свою работу, дожидаясь прихода учителя. К слову, он никакого шума за пределами медицинского помещения не слышал, потому что на него наложено заклятие шумоизоляции, чтобы больные находились в исключительной тишине и покое. Чонгук в попытках отдышаться стал идти медленнее, но всё равно преодолел расстояние быстро. Лекарь позвал его с собой, и Чонгук, бросив взгляд в сторону входной двери, взмахнул палочкой, и она закрылась у Ёнджуна перед носом. Пусть мальчики подумают о своём поведении.
Донгиль отвёл его к койке, где лежал спящий Бомгю. Там же он продемонстрировал шарик, покрытый лепестками цветка, и отдал его на изучение травологу. Чонгук, надев специальные перчатки и защитную маску на рот и нос, принял неизвестную вещь из рук друга и снял с него заклинание, наложенное студентом. Он попросил увеличительное стекло и при детальном осмотре заметил на повреждённых листьях клейкое вещество, вероятно, древесная смола. Отсутствие пигмента, угасшее свечение и шероховатость лепестков, а также полупрозрачная пыльца говорили о том, что это на самом деле лунные цветы.