— Честно, я не знаю… И если ты вдруг решишь спросить, знаю ли я того, кто мог его мне подкинуть — нет. Меня об этом уже спрашивал доктор Ки. Я совсем ничего не помню за прошедшие полтора дня, совершенно… Не помню, с кем общался и кого видел. Я словно уснул и только сейчас проснулся… Ну, оно по сути так и есть.
— Да уж, а если учитывать то, что обычно ты общаешься со всей академией, вычислить этого предателя будет не так просто, — она грустно улыбнулась. — Я пойду, у меня урок по рисунку. Пообещай мне, что ты окрепнешь к вечеру, тогда я подарю тебе ещё один чупа-чупс… и отдам свою порцию токпокки.
— Договорились! Я уже полон сил, — улыбнулся он и захотел было встать и продемонстрировать свою активность, но подруга его уложила на кушетку и укротила старым добрым щелбаном по лбу.
— Отдыхай. Я тебе скину домашнее задание вечером, — Ким встала и накинула рюкзак на плечи, собравшись уходить. С минуты на минуту должно начаться следующее занятие.
— Готовое?
Девушка вздохнула, снова обернувшись к несчастному больному. Несмотря на предыдущий оптимизм, сейчас он выглядел беднее голодного ребёнка, а его глаза сосредотачивали в себе весь масштаб существующей вселенной. Совсем как наглый кот.
— Готовое.
— Ура! — заликовал он и со спокойной душой лёг спать, предвкушая счастливые ближайшие сутки без надобности напрягать мозг по пустякам.
Джихо покинула медпункт, следующей её остановкой станет художественный класс. Однако странно было то, что среди студентов она не нашла Ёнджуна. Очень странно. Он же всегда приходил вовремя…
⟡ ⟡ ⟡
— Странно, что после всего произошедшего у тебя хватает ума звать меня на улицу для «разговора». Вообще, не кажется, что мы зачастили с выходами «наедине»?
Они сидели друг напротив друга в одной из беседок, что располагались рядом с астрономической башней. Ёнджун с лёгким отторжением рассматривал обличье своего собеседника, а именно его пуховик с меховым капюшоном, который с порывами ветра стремился залезть ему в лицо и рот. Сам же Ёнджун был одет в тёплое пальто, а на шее и голове был дорогой бледно-розовый шарф. Он не выглядел особо заинтересованным в беседе, но всё это определённо сводилось к тому, что танцор чего-то хотел. Чего же?
— Хватит преследовать моего друга.
— Чё?
— Для таких, как ты, повторяют дважды, не так ли?
— Если ты нарываешься сейчас на вторую порцию боли, то я могу организовать тебе это без лишних слов, тебе стоит только попросить, — рявкнул он и сжал кулаки, но сдержался от порыва встать. Несмотря на угрозы, сейчас он не мог действовать, потому что слова преподавателя надели на него ошейник с коротким поводком. Сопротивляться было чревато последствиями. Но этот недомерок так и норовил получить по своему девчачьему лицу.
— Ты мешаешь ему жить. Посмотри на себя: агрессия, неконтролируемая ярость, насилие, — и всё это вспыхивает на постоянной основе. Ты хочешь сказать, что это нормально? Что это, — Ён оттянул в сторону шарф и показал алеющий след от руки на шее, — нормально? Думаешь, Бомгю бы хотел, чтобы его другом был такой насильник, как ты? Психопат.
— Сволочь, ты специально изводишь меня, — Субин зыркнул в сторону академии и больших парадных дверей, которые были плотно закрыты. Но, к его огромному сожалению, на территории были расставлены камеры видеонаблюдения, поэтому, даже если рядом никого не будет, его всё равно увидят. И наказание за содеянное — сейчас откровенно единственное, что его сдерживало.
— «Изводишь» здесь всех только ты, — Ёнджун поглаживал тонкими пальцами герб семьи на трости, а Субин внимательно следил за этими движениями, как загипнотизированный. Но это не значило, что он растерял бдительность. Слушал старшего он предельно внимательно.
— Твои тупые манипуляции на мне не сработают, — злился он, снова заводясь с пол-оборота. В глубине души Субин знал, что сработают. Он каждое слово в своей жизни принимал в штыки и горазд решать все свои проблемы только силой. К счастью, сегодня проходной в спортзал будет у него, и он сможет провести всю ночь, тягаясь со спортивным ассортиментом.
— Просто отстань от Бомгю. Я же знаю, что это ты подкинул ему эту дрянь.
— Ты сейчас серьёзно? — Субин округлил глаза и застыл. Если всегда он испытывал злость от любых слов Ёнджуна потому, что так он привык проявлять отношение к парню, то сейчас он был полностью обескуражен заявлением. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее. — Нет, ты прикалываешься? Зачем мне это?
— Ну… Знаешь, других подозреваемых у меня нет, а ты тесно общаешься с моим другом, а ещё ты насильник, агрессор и псих.
— Оставь эти ярлыки в другом месте. С чего ты решил, что если я трогаю тебя, то я должен так же относиться и к нему? Ты хоть раз видел, чтобы я ему что-то сказал? Он столько раз выручал меня, — оскорблённый до глубины души, Субин, подумав, всё же сорвал перчатку с правой руки и задрал рукав. Сталь сверкнула в холодных лучах мартовского солнца и отразила искристый снег. Несколько разноцветных кнопок, отвечающих за перестрои протеза, иногда мигали и светились. Ёнджун догадывался, что у спортсмена что-то с рукой. Он постоянно держал палочку в правой ладони, хотя все прекрасно знали, что обладал левой он лучше, но никто толком не задумывался об этом. — Он сделал для меня это. Я должен быть конченным ублюдком, чтобы после этого травить его ядом.
— А ты разве не конченный ублюдок?
— Если ты скажешь хоть ещё одно слово, я сломаю тебе руку, клянусь, — ударил со злости он протезом по деревянному столу. — Я не делал это. И я в душе не ебу, кто мог это сделать.
Ёнджун замолчал, отвёл взгляд. Как бы он ни относился к его словам, он понимал, что тот вряд ли бы стал вредить Бомгю намеренно. Всё-таки их связь с детства никак не влияла на отношения, что строились исключительно между этими двумя. Возможно, ключевую роль в подозрении сыграла именно ревность, с которой Ёнджун упорно сражался большое количество времени. Он до сих пор не смог победить её. Каждый раз, когда он видел, как его лучший друг слишком забалтывался с кем-либо, его одолевало грубое чувство ревности. Он никогда не ограничивал Бомгю, зная о его экстравертности, но пресечение общения с волшебниками спортивного факультета уже стало традицией.
— Ты знаешь, кто сумел бы?
— Нет.
Пришли в тупик. Каждый из них уже не думал о том, как бы сильнее и обиднее задеть и как бы отзеркалить, они вдвоём задумались о своём общем друге. Если у Ёнджуна ещё были люди, с которыми он неплохо общался, то у Субина был только Бомгю. И в интересах обоих было обеспечить защиту этому парню, который едва не словил амнезию из-за чьего-то пранка. Думать о том, что кто-то подкинул эту вещь с намерением испортить жизнь, не хотелось.
— Я думаю, что мы оба заинтересованы в том, чтобы узнать причину этого инцидента. Я предлагаю сотрудничество, — Ёнджун взглянул серьёзно, остро и гладко, будто королевская сталь. Ветер засвистел, минуя свежие ветки деревьев и распыляя снег по округе. Субин поправил мех капюшона и прыснул со смеху.
— Я никогда не стану сотрудничать с такими, как ты.
— Сейчас дело не в масках и не в статусах. Дело не в нас. Дело в Бомгю, — настаивал Чхве-младший. Спортсмен встретился с ним взглядами и стёр улыбку с губ, подперев подбородок ладонью и задумчиво закрыв нижнюю часть лица. На это было очень трудно решиться, он остервенело не желал иметь какой-либо союз с этим человеком. На самом деле, Ёнджун тоже, только вот Бомгю для него был не просто другом детства. Они были братьями. Не по крови, но по душе. Переступив через гордость и сняв с макушки корону, Ёнджун, не глядя, протянул свою ладонь, облачённую в изящную перчатку с кольцом на указательном пальце. Бин поднял взгляд и выпрямился.
— Ха, ты же не думаешь, что…
— Ты готов пожертвовать своим другом в угоду личного комфорта?
Тот стиснул крепко зубы и замолк, как пёс, которого дёрнули за поводок так сильно, что лёгкие сжались. Бледное лицо юноши с покрасневшими щеками и носом выражало малое количество эмоций, но крайне показательной была тоска. Это слишком. Он взбесился вновь. Один простой факт мог заставить его запылать, подобно огню.