— И поэтому нам важно узнать, что именно происходит с твоим другом, — дополнил мужчина рассказ жены. — Действительно, вещий сон может стать результатом сильных эмоциональных переживаний, впечатлительности или энергетических потоков. Но вот ещё момент… Маглы-ясновидящие не страдают лунатизмом. Возможно, есть и те, кто страдают, но это не из-за их редкого дара.
— Я не уверен, откуда происходит лунатизм Ёнджуна… — зажато ответил Бомгю.
— Ты понимаешь, что…
— Что-то вы здесь делаете? — дверь в кабинет двинулась, и на пороге появился Чонгук, в своём обычном свитере, джинсах и длинном плаще, весь в снегу, с сухой от мороза кожей. Он явно чем-то был недоволен и обеспокоен.
— О, прошу прощения, вы кто? — женщина любезно поднялась и поклонилась вошедшему, но Чонгук лишь утвердительно кивнул, выискивая студента. Тот в сердцах уставился на педагога, не в силах сказать и слова.
— Я Чон Чонгук, преподаватель травологии у средних и старших курсов, а ещё я друг Ву Шуя, — сдержанно, но явно раздражённо сказал он. Бомгю заметил, что лицо экзорциста немного покраснело, а у его жены наоборот — побледнело.
— Это ведь ваш преподаватель алхимии? Прекраснейший волшебник!
— У вас нет прав допрашивать ученика и тем более соваться в личные жизни других студентов без ведома их, их деканов и их родителей, господа. Сейчас же отпустите ученика, ему стоит идти на консультацию, — задрав рукав свитера, Чонгук постучал волшебной палочкой по своим часам.
— Но, насколько я знаю, сейчас лекции отменены?
— Лекции — да, но не мои консультации по подготовке к экзаменам. Мне кажется, я более компетентен в этих вопросах, — уклончиво ответил Чонгук, забирая с собой Бомгю и уводя подальше. Когда они завернули за угол в очередной раз, педагог вдруг схватил его за запястье, и Бомгю снова сжало в пространстве. Они оказались на втором этаже его дома. Скоро от трансгрессий его начнёт тошнить. Но, видимо, другого выбора не было, — не идти же ему по улице без верхней одежды. Почему они вообще здесь?
— Ты чем думаешь? — строго спросил у него профессор, когда верхняя одежда оказалась на вешалке, а ботинки стояли в ряду обуви. Бомгю вздрогнул, не ожидая наплыва гнева в свою сторону. Он до конца не мог понять ситуации.
— Хённим, что-то случилось?
— Да, случилось, — кивнул Чонгук и поправил очки, после чего снова сложил руки. — Ты о чём думаешь, когда позволяешь рассказывать такие вещи абсолютно незнакомым людям? Ты действительно думаешь, что они хотят помочь твоему Ёнджуну? Что они тебе сказали? Говори.
— Ну… Э… — Бомгю растерялся и стыдливо спрятал взгляд, убрав его в пол. — Они что-то говорили о том, что ведения у волшебников редко бывают, это очень редкий дар… Эм… Ну, там ещё говорили про какой-то аркат…
— Про что?
— Э-э, я не запомнил, — младший виновато пожал плечами. Чонгук какое-то время молчал, видимо, размышляя, а Бомгю хотелось под землю провалиться, хотя он даже не понимал, почему именно ему стыдно! Наверное, из-за того, что хён разочаровался в нём.
— Может, арканум?
— Арканист! Да, точно… — утих парень.
— Сядь, — приказал учитель, и после того как Бомгю сел возле низкого стола на пол, скрестив ноги, Чонгук присел рядом и положил свою ладонь ему на колено, несильно сжав. Бомгю окаменел и уставился на хёна, боясь перестать понимать реальность. — Они напоили Ву веритасерумом и заставили рассказать про наш арканум. Они предлагали тебе что-нибудь выпить?
— Оу… Да, чай или кофе…
— Вот же… Выпил?
— Нет, хённим, я отказался.
— Да уж, надо было додуматься, ты же только газировку да соджу пьёшь, — хмыкнул он, всё ещё держа ладонь на чужом колене. Бомгю, не в силах думать о чём-то ещё, осторожно задвигался и уложил свою ладонь поверх, тут же чувствуя, какие же напряжённые руки у преподавателя.
Чонгук нахмурился и хотел убрать ладонь, возможно, начал бы читать нотацию, так что Бомгю решил сразу отвлечь его:
— Хённим, что за арканум? Почему они напоили господина Ву? Ты можешь сказать, что происходит? Почему ты пришёл за мной?
— Я… Бомгю, это… — он покачал головой, уводя взгляд, и младший грустно вздохнул. Его пальцы стали аккуратно массировать бледную ладонь, чтобы учитель немного расслабился. Чон снял очки, тяжело вздохнул и положил их на стол. — Это не экзорцисты. Я не знаю, кто это, но присланные нам люди из ассоциации были найдены на окраине Сеула, совсем рядом с Инчхоном. К счастью, они не были мертвы, но на них наложили обливиэйт. Это ужасно. Я думаю, мракоборцы прямо сейчас уводят этих двоих. Я не знаю, что они хотели…
Чонгук вдруг вздрогнул и отвернулся, тут же убирая руку и поднося к своему лицу, отворачиваясь, и Бомгю заметил, как плечи старшего опустились. О, чёрт, только не это.
— Хённим… — Бомгю обеспокоенно осмотрел его со спины и подсел ближе, уже отчётливо слыша, насколько сильно траволог пытался сдержаться. Видимо, события последних дней очень сильно сказались на нём в эмоциональном плане. Учитель судорожно выдохнул и снова покачал головой.
Чхве думал какое-то время, действительно ли стоило что-то делать, после чего палочкой закрыл все шторы в доме и на всякий случай накинул дезиллюминационное заклинание, и больше ничего не могло заставить его волноваться об обнаружении. Он пересел на место перед хёном, аккуратно отнял мокрые ладони от лица и обнял покрепче, чтобы учитель не чувствовал себя слишком плохо.
На удивление, старший вцепился репейником в его кофту, прижался ближе, уткнулся носом в шею, и Бомгю почувствовал, как его сердце готово разорваться от ускоренного темпа и той боли, что он разделял с профессором. Аккуратно уложив подбородок на макушку, пахнущую химикатами для распыления, он тихо шепнул:
— Почему ты плачешь?
— Я… О, Сандже… Я так боялся, что ты снова всё забудешь… Прости меня, — ответил Чонгук, кажется, совсем забыв, что он, вообще-то, преподаватель. На самом деле, как подумал Бомгю, сейчас это было совсем не важно. — Ты не помнишь, но недавно я сказал тебе кое-что не то. Я хотел бы исправиться. Я рад, что у меня есть эта возможность, наверное, судьба распорядилась так, чтобы я переосмыслил всё. В общем… Ты приходил просить прощения у меня, а я не хотел… Не хотел тебя прощать. Но это неправильно. Прощение — это то, что заслуживает каждый.
— Чонгук, хватит, просто молчи. Не вини себя, — его голос дрогнул, но совсем слегка, и его просьбе решили подчиниться. Было сложно осознать действительность, но он решил, что займётся этим как-нибудь потом, когда педагог (или просто Чонгук?) успокоится и сможет прийти в себя. Бомгю останется в этом доме так долго, как потребуется.
Спустя пятнадцать с лишним минут Чонгук сам отпрянул, молчаливо встал и отошёл к столешнице, поставил чайник, чтобы, видимо, сделать себе чай или какой-нибудь кофе, хотя, насколько парень помнил, преподаватель не был сильным любителем любых напитков. Движения были уставшими, но не скованными, просто казалось, что Чонгуку нужно долго поспать.
Мужчина начал размышлять о том, что в дальнейшем будет происходить со школой и учениками. Был маленький шанс того, что академию решат не трогать и просто обновят охрану, может, назначат несколько людей из министерства в качестве преподавателей на кратковременный срок. Возможно, у кого-то появятся напарники, будут следить за дисциплиной. Но Чонгук боялся, что его опасения не напрасны, и что академию закроют и переведут всех на дистанционное обучение, и куда в таком случае ему идти — просто неизвестно. Он переехал сюда в попытке убежать от прошлого, кроме этого дома у него совсем ничего нет. И действовать в огромной среде он тоже не умел. Всё, что он получил здесь, — заслуга директора. Вокруг него только дети, младше его на восемь и более лет. Из преподавателей он общался тесно только с алхимиком, который за время работы стал ему почти братом, которого у него никогда не было. А сейчас жизнь стояла на перепутье.