Когда он попытался взять нагретый чайник, тремор в руках внезапно усилился, и кипяток бы полился наружу, если бы не внимательный Бомгю. Скривив губы в очередном приступе плача, Чонгук встряхнул головой и потёр лицо ладонью, устало вздыхая.
— Сядь, я сделаю тебе чай, — прошептал Бом, и Чонгук, подняв глаза, всё же кивнул и сел за стол. Бомгю, стараясь действовать незаметно, вытащил из кармана небольшую пачку седативных, которую ему отдал колдомедик. Сказал, что ему и его друзьям будет полезно принять их, чтобы оправиться от потрясения. И посоветовал навестить психолога в триста шестом кабинете. Когда он добавил маленькую таблетку в горячий чай, она зашипела и заставила воду бурлить, взорвалось несколько маленьких искр над чашкой. Бомгю вздрогнул.
— Что ты делаешь с чаем? — недоумённо спросил Чонгук, и парень захотел переродиться, как феникс, и забыть обо всём, что произошло. Он повернулся, желая как-то шутливо отмахнуться, но не ожидал, что профессор будет стоять перед ним и через плечо заглядывать в чашку с цветочным принтом. Сердце ёкнуло и подскочило к горлу, а сам он вцепился руками в столешницу позади себя. Почему вообще это всё происходило? Конечно, преподаватель не пытался как-то его смутить, наверное, но он же знал, что любая близость могла развязать ему руки.
Чонгук поднял бровь. Наверное, то, как Бом в упор смотрел ему в лицо, выглядело глупо и странно.
— Хённим, я…
— Что это? — он вынул из штанов студента торчащую упаковку и прочёл название. За стёклами очков, которые тот вновь надел, Бомгю не мог увидеть ничего из-за бликов. Но он пытался. Пытался разгрести мысли, пытался расслабиться и осмелился даже поднять руку, положить её на плечо, плавно переместил на шею. Учитель был напряжён. — Я знаю эти таблетки. Мангак, дракункулюс и конфетное дерево.
— Хённим, я просто хотел, чтобы ты почувствовал себя лучше. Я вижу, что тебе всё ещё плохо.
— Мне часто плохо, это не значит, что я должен сидеть на таблетках, — он покачал головой и сосредоточился на ощущении чужой руки на своей шее. Она была тёплой, у его ученика хорошая терморегуляция в теле. Его собственные руки всегда холодные, даже когда у него жар. Было очень мягко и приятно, спокойно, словно он был целителем, чьи прикосновения способны возвращать к жизни. Наверное, его эмоциональный фон действительно пошатнулся, раз он думал о таком.
— Я хотел помочь…
— Я знаю. Не стоит, — осторожно, чтобы не обидеть, Гук убрал тёплую ладонь с шеи. — Тебе не стоит лезть в это. Сегодня и так произошло всё то, чего я так не хотел. Это, конечно, лучше, чем если бы эти чужаки промыли тебе мозг, но всё равно неправильно. Мы не должны были приходить сюда. Иди в академию и отдохни. Твой друг наверняка тебя ищет.
— Эй, посмотри на меня, — всё-таки преподаватель задел его. Просьбу, что прозвучала как приказ, выполнять не хотелось. Тогда Бомгю проявил немалую инициативу — снял с него очки и убрал себе за спину, самостоятельно развернул к себе. Чонгук рассердился, но промолчал. — Прекрати меня отталкивать и избегать. Ты прекрасно знал, что со мной, и сделал сегодня всё это. Для чего? Чтобы мне было больнее, или у этого есть другой мотив?
— Это мой долг, как преподавателя. Я должен был уберечь студента от опасности, и я сделал это, а мой дом — самое безопасное на данный момент место, потому что здесь больше никого нет и быть не может. Такой мотив тебе понятен?
— Нет. Нет… Нет! Не понятен! Объясни, почему ты продолжаешь меня отталкивать?
— Я уже говорил об этом, — мужчина закатил глаза и отвернулся, но Бомгю не дал ему снова улизнуть, он обошёл его и снова встретился лицом к лицу, подошёл вплотную. Теперь Чонгук, отступив, был вжат в тумбу и не имел возможности уйти. Точнее, имел, конечно, трансгрессию никто не отменял… Но в голове настойчиво стоял силуэт прошлого, который твёрдо уверял, что если он сбежит сейчас, то будет абсолютным трусом. Чонгук долго пытался сражаться с прошлым. Но сейчас это было невозможно, потому что именно это задевало младшего.
— Я устал бегать за тобой. И ты знаешь, и я знаю, что это не закончится, пока я не заберу свои документы отсюда после экзаменов. Почему ты… — Бомгю свёл брови и укусил щёку, потому что вдруг стало невыносимо грустно и тяжело. — Почему ты говоришь всё это, если я вижу… Я вижу всё, а ты продолжаешь отталкивать.
— И что же ты видишь, можешь мне сказать? Похоже, я чего-то о себе не знаю, — фыркнул он. Бомгю знал эту реакцию, они уже были в похожей ситуации, и не раз. Мужчина снова защищался от чего-то, что заставило его переживать, что доставляло дискомфорт. Это какие-то мысли, которые он прятался. Бомгю достаточно социален, чтобы сказать, что он видел такую реакцию у некоторых людей. Похожих на Чонгука. Таких же.
— Ты же знаешь, что бы я тебе сейчас не сказал, ты не согласишься со мной.
Чонгук промолчал. Сейчас они ничего не добьются. Бомгю нападал — Чонгук защищался. Так происходило всегда, и Бомгю не знал, как бы подобраться к мужчине. Смотрел проникновенно в его кофейные глаза, тяжело вздыхал, прижался ближе, обнимая, положил раскрытые ладони на поясницу. Чонгук отчаянно покрутил головой и упёрся руками ему в грудь, зажмурился.
— Прошу. Хватит.
Они снова встретились взглядами. Не было понятно, кто из них это сказал, но это определённо описывало состояние обоих.
— Мне жаль, — уже абсолютно точно произнёс студент. — Если я скажу, что ты просто боишься этого, я буду прав? Что ты… избегаешь, потому что дело не во мне? Я ведь могу понять это. Я знаю, как тяжело бегать от себя и пытаться быть другим. Это никогда не поможет.
В глазах Чона проявился ужас, и он переменился в лице, мгновенно становясь холодным, как метель на улице. Его ладони, до этого бережно лежащие на грудной клетке, поднялись к плечам и заставили младшего отойти в сторону. Высвободившись, он несколько секунд постоял, перебирая решения, после чего взял с полки какой-то прямоугольный предмет и навёл на него свою палочку, что-то прошептав. Кинул Бомгю, не смея снова обернуться. Это будет ошибкой. Он не сможет больше себя сдерживать. Причинять боль — то, от чего он отказался много лет назад.
— Эм… Что это?
— Порт-ключ. Не возвращай.
Бомгю, даже не успев собрать мысли в кучу, снова переметнулся в пространстве и оказался в своей пустой спальне. Отчаянное выражение застыло на его лице. Медленно осмотрев комнату, он перевёл взгляд к зеркалу. Почему-то потекла слеза, хотя глаза совсем не болели. Болела грудь. Может, и что-то ещё внутри.
⟡ ⟡ ⟡
Что было логичным, так это то, что все последующие лекции на этот день отменят, так что половина студентов была безмерно счастлива, а половина насторожилась. Среди вторых была и Джихо, которая прекрасно понимала, что всё так просто не закончится. Известие о том, что в академию пробрались преступники, разбежалось со скоростью света, и учителя только и успевали всех призывать к спокойствию и что не стоило обсуждать это. Джихо была в гостиной, беспокоилась и мельком следила за тем, как продвигались работы её однокурсников. Пятеро занимались живописью.
— Я так больше не могу, — грызя ручку, словно гранит науки, девушка отбросила от себя все принадлежности. Джихо опустила взгляд на подругу, что писала конспект от руки, потому что так захотел преподаватель. — Зачем он так со мной?
— Возможно, всё бы обошлось, если бы ты не вела прямой эфир прямо на его лекции, — хихикнула Джихо, отвлекаясь от своих мыслей. Даже серая тучка над головой пропала.
— Ну тогда он мог зайти на эфир, понимаешь? У него же выходные сейчас, — вздохнула Шиа, откидываясь на спину и обречённо смотря под потолок. Она почувствовала на руке щекотливое прикосновение и подскочила, отстраняясь. Чья-то кисточка самостоятельно гуляла и обтиралась о неё.
— Сонхун, опять твои кисточки ко мне пристают! Ещё раз — и я их сломаю, — пригрозила она ему, гневно сжимая кулаки. На самом деле, это была уже сто первая угроза разломать его вещи к чёртовой матери, но, к счастью, всё это оставалось только угрозами. Сонхун же, хихикнув, подбежал к ней и забрал кисть.