— Мы захотели попросить помощи у хранителей, ведь нам страшно находиться в академии сейчас, мало ли, кто нападёт, верно ведь? А мракоборцы только больше страха нагоняют, потому что, ну, вы сами видели эти ограничения? Конфискация литературы, постоянные упрёки, да в этих служителях закона больше ненависти к нам, чем в кумихо, — он ухмыльнулся на миг, чувствуя, как Дабин сейчас едва сдерживался. Это чувствовалось по его взгляду.
— Пройдёмте в мой кабинет, — попросил Тэхун, и девушка уже собиралась повиноваться указу, однако Сонхун снова заговорил.
— Ради чего? Мы ничего преступного не совершили. Знаете, мне кажется, что сейчас вы должны заниматься вещами более важными, чем пустая болтовня с парочкой студентов, который вышли в лес на территории школы, прошу заметить, — он говорил уже без игривости в голове. — Ваша задача обеспечить нас безопасностью, но почему-то никто не чувствует этой безопасности. Странно, да? И после этого вы решаете, что лучше побегать и проследить, что же делает парочка в лесу вместе с Ёкбином, а не, например, узнать состояние пострадавшего ученика? Я уверен, сейчас там только врач. Хм… — Сонхун задумался. — Или он снова отошёл к дорогому алхимику?
— Да что вы себе позволяете?! — женщина взревела, и Джихо хотела бы одёрнуть друга, но при маме, ещё и такой агрессивно настроенной, лучше никак не прикасаться к парню. Вообще, лучше его не замечать, не видеть и не реагировать, иначе дома проблем добавится.
— Успокойтесь, госпожа, — попросил Тэхун и взглянул мельком на мракоборца, чтобы оценить ситуацию. Они втроём единогласно считали, что студент перешёл черту. — С чего вы взяли, что за ним не следят?
— Потому что я тоже пару раз лежал в нашем лазарете, и, если честно, безопаснее было бы в этом лесу, — хмыкнул Хун, щёлкнув зубами, и брекеты больно задели щёку, но парень не стал обращать на это внимания. — Пациенты почти всегда оставались без присмотра, вы бы хоть медсестричкой обзавелись за всё это время, а?
— Кхм, мало кто желает работать в нашем больничном крыле, потому что большинство желают попасть в Авроры, а остальные не компетентны…
— То есть многоуважаемый господин Донгиль — единственный компетентный и достойный работы в нашей академии? И поэтому он в медпункте находится втрое меньше обязанного?
— И где же он тогда находится, если не в кабинете, господин Пак? — Тэхун сдерживался, потому что понимал, что если сорвётся он, то этих двоих бестий рядом с ним просто не остановить.
— Это у вас спрашивать надо, господин Ким Тэхун, — хмыкнув, Сонхун убрал руки по карманам брюк. Его нисколько не трогала ситуация, просто хотелось скорее уйти, ну, и, может, чтобы до девушки не докапывались. По сути, она ничего такого и не сделала, чтобы возводить всё в такие масштабы.
— Я настаиваю на том, чтобы пройти в мой кабинет…
Сейчас.
— Ты буквально зарыл нас в могилу, — девушка обняла подушку перед собой, прислушиваясь между слов к звукам за дверью. Если вдруг кто-то придёт, ей нужно будет быстро вернуться в постель.
— А мне нужно было молчать? Прости, милая, но это же наглость — винить нас в чём-то, хотя мы ничего не нарушили и никому не навредили. А всё из-за этой чокнутой… — он заткнулся, виновато взглянув на девушку. — Извини.
— Нет, ты прав, я иногда тоже думаю о том, что она чокнутая, — хихикнув и слегка расслабившись, девушка кивнула и решила отпустить ситуацию. В любом случае она бы очутилась тут взаперти, словно диснеевская принцесса.
— Ну так что, летим?
— Как ты предлагаешь мне выбраться? — фыркнула она.
— Ты ведь можешь пользоваться трансгрессией в доме?
— Ты в своём уме? Мама наложила чары на дом, чтобы я не могла выйти на улицу иными путями, она и дверь заперла, и окна запечатала, — сгоряча ругалась Ким, на что Сонхун усмехнулся и покачал головой.
— Я говорю, ты в доме можешь пользоваться?
— А, извини… Ну, да, наверное, могу, — она подумала немного. — Скорее всего. Не думаю, что мама накладывала отдельно на каждую комнату, да и к тому же куда я денусь, даже если трансгрессирую из своей спальни в ванную?
— Правильно, молодец, — он пытался подвести её к решению проблемы, но, видимо, она не умела читать его мысли. — В общем, я припаркуюсь возле вашего подъезда. Я дам тебе полчаса на то, чтобы собрать все вещи, взять деньги и прочее, и скажу, когда поднимусь на ваш этаж. Ты услышишь звонок. Когда дверь откроется, я отвлеку её, ты трансгрессируешь к входной двери и выйдешь, сразу беги вниз и садись в машину. К тому времени, как твоя мама увидит твоё отсутствие на часах, я успею только выйти из подъезда. Или спуститься вниз. Смотря на то, какую скорость умеет развивать твоя мама, — он рассмеялся, и девушка невольно тоже улыбнулась. — Идёт?
— Тупее идеи я не слышала, — девушка покачала головой. — Идёт.
Девушке удалось собраться меньше, чем за пятнадцать минут. Она быстро умылась, благо, у неё была личная ванная комната, надела молочное платье до колен с привычной ей россыпью маленьких цветов, затянула поясок и завязала бант с помощью магии, дрожащие пальцы не слушались. Надела термоколготки, завернулась в пальто, которое взяла с вешалки. Она постоянно оборачивалась на дверь и вслушивалась во все звуки, боясь, что мама вот-вот нагрянет в её комнату. Она закинула в свою сумочку всё самое необходимое: зарядку, телефон, таблетки от головной боли и от похмелья, зная, что друзья напьются сегодня до беспамятства, Бомгю уж точно.
Когда она расчёсывала наспех волосы, случилось самое страшное, чего она так сильно боялась — за дверью послышались шаги, сопровождаемые фразой «да она уже проснулась, видишь же, что часы показывают на “собирается”». Девушка запаниковала, бросила всё и пошла к кровати, едва успела залезть под одеяло, как дверь отворилась.
— Доброе утро, дочь, и куда…
Послышался дверной звонок, да не простой, а очень звонкий, звучный и продолжительный, словно бы пришедший норовил продавить его насквозь. Слова матери утонули в этой трели, и она, рассерженная, пошла узнавать, кого же это привело к ним. Не ждали ведь гостей. А Джихо очень ждала. Она быстро вскочила, собрала всё, выглянула из-за стены в коридор, приметила стоящие на полке ботинки. Нужно будет их захватить перед выходом. Палочку проверила, телефон тоже, и стала ждать.
Дверь распахнулась после того, как мама проверила глазок. На пороге стоял неизвестный мужчина лет семидесяти с седыми волосами, в клетчатой рубашке и широких тёмных джинсах, на плечо была накинута коричневая джинсовка с мехом. В руках он держал шляпу, видимо, снятую с полулысой головы. Мама что-то спросила у него и, услышав ответ, кивнула и быстренько убежала куда-то. Джихо неуверенно трансгрессировала к входной двери и обернулась, увидев, что мама высыпала немного соли в тарелочку.
— Быстрее, — шепнул ей дедушка совсем тихо, кивая в подъезд. Сонхун! Это он! Девушка забрала ботинки и ринулась бежать. Уже находясь в подъезде, она обулась и быстро выбежала на улицу, откуда прошмыгнула на заднее сиденье старенькой мазды.
Через две минуты из подъезда вышел Сонхун и подошёл к машине, по пути начиная вновь преображаться, и одежда его сменилась на пальто цвета хаки, серый джемпер, под которым была известная многим его полупрозрачная сетчатая чёрная водолазка, а внизу вместо синих джинсов оказались чёрные. Он сел за руль, и вместе с этим телефон девушки запел, оповещая о звонке от матери.