— Ордер. Разрешение. Что-то есть из этого? — Хисын поднял бровь и не услышал желаемого ответа. — Значит, на сегодня с вас всё. Прощайте.
Захлопнув дверь и снова включив рык тигра, обычно отпугивающий нежеланных посетителей, Хисын обратился к своему верному помощнику. Всем в академии известно, что самый первый скульптор, принятый сюда на работу, создал для каждого факультета по талисману, который должен охранять все входы и выходы из гостиных. И мифическим талисманом был благородный пегас с мощными широкими крыльями и сильными копытами. И, судя по звукам снаружи, скульптура подоспела как раз вовремя, чтобы оставить под глазом недружелюбного аврора фиолетовый синяк.
Но Хисын вовсе не был спокоен. Тревога одолевала его, и он мигом поднялся на второй этаж, отворил одну из дверей заклинанием и ворвался в прохладную комнату, которую, как бы он ни отапливал, не выходило прогреть. Сечжи ходил по комнате, слишком активно размахивал хвостом и смотрел в окно, а рог его пульсировал ядовито-красным оттенком, покрывался чёрными венами и приносил зудящую боль. Это было слышно — существо скулило очень тихо, глубоко и часто дышало. Это всё из-за контроля. Ему нельзя покинуть ученика. Чёртов директор. С Каем ничего не будет, он ведь под присмотром, зато кто-то имел доступ к пострадавшему ученику, и тот не был спасён. Именно из-за этого сечжи сейчас сходил с ума. Наверное, он знал, кто убийца.
— Кай, — требовательно позвал Хисын и сделал шаг в комнату, но на него напал зверь, агрессивно рыча и угрожая проткнуть его грудь. Он был на пределе. К своему несчастью, палочку парень выронил, и теперь совсем ничего не мог сделать. — Чончэн. Во мне нет злости.
— Хватит, — послышался голос за существом. Бледные тонкие руки потянули его за гриву, и сечжи отстранился, завыл, и, к удивлению севшего Хисына, Кай распахнул окно и указал туда рукой слишком резко. — Проваливай! Я устал уже. Сколько можно портить мне жизнь?!
Неизвестно, кому именно он говорил это, Хисыну или хранителю. Однако тигр мотнул головой, засмотрелся на улицу и прыгнул, испаряясь в воздухе. Отправился либо к директору, либо в медицинский пункт. Хюнин опустил руку, не оборачиваясь. Староста поднял свою палочку и подошёл со спины к ученику, настраиваясь на важный разговор.
— Кай, я знаю, что мы не в лучших отношениях, но мне нужно рассказать, что происходит сейчас. Помнишь того парня, Чонсу? Который попал в медпункт после отравления. В общем, вчера он погиб. Мракоборцы пытались расследовать всё, но никаких результатов, и сегодня они послали прошение о поддержке в министерство. Кай… мне сказали, что ты главный подозреваемый. Как и я, — быстро добавил он, положив ладонь на опущенное плечо. — Из учеников только мы были в школе. Конечно, и учителя… Но нам будет сложнее. Ты когда-то проходил через допросы?
Кай вздрогнул, это ощутилось слишком отчётливо. Староста понял даже без ответа, и он не знал, как можно подготовить студента к такому сложному событию в жизни, ведь он и сам не был готов. По правде говоря, он сам был сильно подкошен и не знал, что делать. Инструктажа на такой случай ему никогда не выдавали.
— Почему он умер? Кто его убил?
— Ох, Кай, я не знаю, — Ли помотал обречённо головой. — Я ничего не знаю. Мне только что сказал об этом один мракоборец. О том, что бедный Чонсу погиб от чьих-то рук.
— Кто сказал?
— Мне кажется, его звали Чхве Дабин.
— Это как-то касается тех экзорцистов, что проезжали к нам? — к удивлению, юноша поддерживал диалог гораздо усерднее, чем обычно. Даже повернулся, правда держал ладони на плечах, словно ему было холодно. — Я знаю, что они были под оборотным зельем. Что им нужно было? Они приходили за мной?
— Я… не знаю, Кай, — Хисын был бы рад сказать, что это лишь вымысел, но он знал ровно столько же, сколько и Хюнин. Может, даже меньше. — Я знаю только то, что нам предстоит пройти допрос. Я не знаю, с кем. Но мы одни из первых. Кай, скажи мне, ты ничего не знаешь о том, что произошло?
Юноша увёл глаза в сторону и замолк. Хисын не знал, из-за чего: вспоминал ли он что-то, или пытался скрыть. Он боялся второго, но понимал, что, возможно, не только он мог видеть что-то странное, пусть и не связанное с делом, но и другие запуганные дети, а ещё и он сам. Ли попытался вспомнить, однако в голову совсем ничего не лезло. И Кай тоже покачал головой.
В открытое окно залетело письмо с печатью академии, раскрылось, чистая белая бумага распрямилась, и выписанные блестящими чернилами буквы засветились. Голос, озвучивший текст, звучал строго и настойчиво. Директор Рю.
— Доброе утро, господин Камал Хюнин. Вынужден сообщить, что в академию прибыл инспектор по делам несовершеннолетних, которому были поручены индивидуальные беседы с учениками. Прошу вас явиться в мой кабинет для дальнейших инструкций в ближайшие десять минут.
⟡ ⟡ ⟡
Он находился где-то, где было весело. В старом традиционном доме пахло ароматными свечами и испеченными сладостями из толчённого риса, на полках красовались икебаны из различных волшебных цветов, счастливые юноши бегали из комнаты в комнату, играя в догонялки. Кто-то веселился на улице и готовил мясо на огне. Ёнджун чувствовал клокочущую тревогу. Он оборачивался, осматривался, но изображение плыло, предметы накладывались друг на друга, его голова начинала жутко болеть после каждого движения.
Глаза ослепило.
Пожар. Яркий, горячий, оставляющий ожоги. Ёнджун открыл глаза и увидел сначала Субина. Он стоял посреди комнаты, покрытый багровыми пятнами по телу, его волосы отливали рыжим из-за языков пламени, расползающихся по деревянным стенкам. В другой стороне стоял Бомгю. Его взгляд был насторожен, внимателен, и он явно пытался что-то рассмотреть в своём лучшем друге. Его ладони были сплошь в чьей-то крови, и она распространилась до локтя крайне быстро, не успел юноша и моргнуть.
Позади них стояли остальные: Тэхён, Сонхун, Хёнун, Сынмин, Джихо… Продолжать было бессмысленно. Все они буравили в нём дыры своими зрачками, а их радужки всё больше впитывали ту кровь, которой пропиталась одежда.
Ёнджун накрыл голову руками и почувствовал, как его плечи содрогнулись от плача.
Ему удалось проснуться быстро, но осознать реальность он смог только через долгие секунды, когда прохладный воздух наконец пробежался по его руке, а дыхание стало выравниваться. Ему всё ещё было страшно, и Джун поднялся с кровати, чувствуя на себе чьи-то руку и ногу. На полу лежали спящие Тэхён и Юбин, из-под кровати выглядывала чья-то стопа. Ёнджун повернул голову к своему соседу и ужаснулся. По позвоночнику вновь прошли мурашки, и чем дольше он смотрел на спящего, тем больше становилось не по себе.
Раскинувшись по кровати и забрав себе подушки Ёнджуна, уснул Субин, и его рука в один момент ночью просто упала на спящего соседа. Старший чувствовал её на своём животе и не мог никак унять напряжение. Сбегать тоже было страшно, ведь нельзя, чтобы тот проснулся. Наверняка будет лучше, если он просто ляжет дальше спать, а когда Бин проснётся, он сам ужаснется и уйдёт куда-нибудь. На кухню, например. И не вернётся.
Ёнджун вернулся на своё место, смотря куда-то под потолок. Угораздило же. Он не знал, что было после трансгрессии, потому что очевидно потерял сознание, но на такое он точно не рассчитывал. Субин тоже, скорее всего, был крайне не в себе, раз лёг здесь, а не в другой комнате, хоть в той же ванной. Юноша никак не мог избавиться от ощущения тяжёлой ладони на себе, его сосед спал лицом к нему и хмурился. Джун неуверенно смотрел на него, едва повернув голову. В момент тот зашевелился, сжал руку в кулак и поцарапал ногтями чужую кожу, а лицо его сильнее омрачилось и даже потемнело. Старший поморщился и прибег к догадке: кошмар. Надо же, смелому и безмозглому Субину тоже снились кошмары. Но сейчас это не вызывало забавы, потому что и он прожил это сегодня ночью.
Стоило Ёнджуну повернуться набок и подняться на локте, Субин схватил его за бок и сжал сильнее, а сам прижался лицом к подушке и перестал дышать. Сказать, что интерес Ёнджуна перерос все границы — ничего не сказать. Признаться, такое он видел впервые. Интересно, он сам выглядит так же, когда видит вещие сны? Ёнджун подумал слегка и поводил глазами по комнате в поиске волшебной палочки. К счастью, она оказалась недалеко, правда валялась под стулом, и призвать её акцио не составило труда.