Что же тебя беспокоит?.. Я не хочу этого делать, но прощения просить не буду. Перед тобой-то. Я просто посчитаю, что мы квиты.
— Легилименс, — прошептал юноша, подставляя кончик своей палочки к чужому виску. Он боялся смотреть в чужое сознание. Он догадывался, чем это грозило, узнай Субин об этом. Но было уже поздно.
Пройдя круговорот из серых вихрей, Ёнджун мягко приземлился на что-то твёрдое, ослеплённый внезапной вспышкой. Сначала издалека, словно из бочки, затем близко стали раздаваться голоса. Самый разгар ссоры. Со временем юноша различил комнату, в которой появился: это была кухня, небольшая, но вместительная, с низким столом на полу. Там сидели трое мужчин, один совсем старше, скорее всего, отец семьи, а двое младше. Один из них уже вошёл во взрослую жизнь, вероятно, уже даже работал где-то, точно не учился. Ёнджун не видел его лица, только коротко бритый затылок, ведь мужчина сидел к нему спиной. Последним был мальчик-подросток, наверное, лет четырнадцати. Он сидел не как все: пока отец и старший сын подложили под себя подушки и трапезничали, младший стоял на коленях, сложив руки на ногах и опустив голову. Можно было бы подумать, что он молился, если бы не гул голосов:
— Опять ты драку учинил? Ты хочешь, чтобы у нас было побольше проблем? Своих не хватает?! Я еле устроился, хочешь, чтобы из-за тебя меня выгнали? — это был даже не отец. Ёнджун сделал шаг в сторону и удивлённо выдохнул, прикрыв ладонью рот. Это был Чхве Дабин, ещё молодой, но уже отвратительный.
— Да он же баламут{?}[Подстрекатель (уголовный жаргон).], и так всё было ясно. Если тебе что-то не нравится — просто кокни себя и не создавай проблем, тварь, — отец прокашлялся и взял в руку стакан с какой-то жидкостью. На его пальцах Ёнджун смог прочесть набитую иглами надпись: «Чхве Минсик». На тыльной стороне ладони тоже была надпись, и для того, чтобы её разглядеть, юноше пришлось обойти стол. «112, 116, 105» — цифры шли в столбик. Ёнджун не знал, что они значили, и предпочитал дальше быть в неведении.
— Я говорила, что не нужно его отдавать на лепку, — матерь присела рядом, и выглядела она довольно хорошо, чего не скажешь о её муже, который уже успел напиться. Судя по тому, что происходило на улице, сейчас был день. — Он слишком много возомнил о себе. Забери его оттуда. Пусть просто ходит в школу.
— Нет! — Субин поднял голову и в слезах стал вымаливать прощение у родителей, потирая ладони у отца. Он ёрзал на месте, колени болели, но он не мог сесть удобнее — синяки были повсюду. — Прошу, не надо! Я больше не буду. Прошу…
— Этот чёртов Богиль мне весь мозг выебал, ты слышишь, тварь?! — рявкнул мужчина, отчего мальчик пригнулся и накрыл голову руками. Ёнджун нахмурился, переводя взгляд на Минсика. Причём тут его отец? — Какая нахрен компенсация?! Ты знаешь, что такое два миллиона вон?! Хоть раз видел такие цифры?! Сам их и заработаешь, мерзавец.
— Сам знаешь, что папа не может найти работу! — Дабин сделал дело за своего отца: схватил младшего брата за волосы и ударил по лицу. Су упал на пол и сплюнул кровь, собравшуюся на губе. Он задрожал и замер в одном положении. Ёнджун замотал руками, пытаясь крикнуть, что не нужно им никаких денег, но его никто не слышал. — Всё из-за…
— Да, из-за того ублюдка малолетнего! — взревел мужчина, вспоминая дни минувшие. — Своровал в моём магазине. И что, что ему семь лет?! Они должны воспитывать своих ублюдков правильно! Получил заслуженно, но что этим помазанным докажешь, — Минсик набрал ещё один стакан спиртного и выпил залпом.
— Что? — Ёнджун зарылся руками в волосы. — Он убил ребёнка? Или избил? Что он сделал?
— И после этого твой сын избивает сыночка одного из инвесторов. Чего сразу на этого, как его… — мама чистила креветки для старшего сына и вспоминала имена. — Пака? Сына Пак Чону? Сразу мог и его прибить, чтобы нас снесли с лица земли. Ты же определённо этого хочешь.
— Нет, — прохрипел Субин, слыша, как кто-то встал из-за стола и подошёл к нему. Он поднял голову и посмотрел наверх. Брат.
— Думаю, ты недостаточно понял, что такое быть избитым.
Ёнджун увидел, как молодой мракоборец занёс ногу для удара по животу, и резко развернулся, чтобы не видеть насилия. Комнату наполнили хрипы и крики. Он больше не мог здесь находиться.
Серые вихри вытолкнули его из воспоминаний, и он оказался в привычной комнате Бомгю, там, где на стенах плакаты, где зеркала увешаны сердечками из бумаги. Он заплакал, вытирая обильно падающие слёзы ладонями. Он слышал чей-то голос, но он настолько был шокирован, что ничего не разбирал. Он упал в подушки, закрыв руками лицо.
Субин, едва проснувшись, был в некотором смятении от того, что Ёнджун, лёжа предельно рядом, пытался не рыдать. Ещё больше его удивило то, что они лежали почти в объятиях.
====== Разбитие стандартов ======
Комментарий к Разбитие стандартов Всех с камбэком!
— Прошу тебя, поторапливайся, — Гоым взвинчена с утра. Она собирала все свои вещи по дачному дому лучших друзей, а всё из-за того, что министр созвал всех в министерство, и особенно срочно требовалось явиться её мужу, потому что он был судьёй. В подробности их никто не посвятил, сообщив, что всё будет известно на месте, а это всегда значило только одно — все они будут на ковре, особенно если опоздают.
Прошлым днём, пока дети праздновали день рождения, они поехали в ресторан вместе с семьями Чхве и Пак. В последние несколько лет Богиль и Чону строили совместное дело и инвестировали в новые земли в Мёндоне, которые, по прогнозам компании Чону, должны были увеличиться в ценах буквально через несколько дней. Так что они праздновали их новый джекпот, пока могли — Богиль планировал в скором времени отправиться в Европу, так как до него дошли слухи, что сейчас там обнаружили весьма интересный артефакт, который можно было бы забрать к себе на аукцион и разыграть за крупную сумму. Или, если это совсем ценность, оставить себе. Но это не суть — после ресторана они уехали в частный дом, принадлежащий Богилю, и хорошо повеселились с алкоголем и конкурсами, совсем как в молодости.
И сейчас, разбитые и с похмелья, Гоым и Доун собирались на срочный вызов по работе, хотя в пятницу сообщили всем, что на выходных их тревожить не стоит — просто не придут. Но не тут-то было.
— Онни, может, вам дать с собой что-то в дорогу? — Хегён, мама Ёнджуна, была обеспокоена ситуацией. — Может, хотя бы чай выпьете с зельем? Вам же плохо, — женщина крутила палочку над чашками с зельями от похмелья, провожая взглядом суетливую парочку. Отец сейчас был так похож на своего сына: так же бегал по дому, собирая забытые вещи, и так же крутился под ногами своей жены. Хегён улыбнулась. Её Ёнджун, наверное, сейчас бы заворчал, попади он в такую ситуацию. Нужно будет позвонить ему и узнать, как ребята провели день рождения.
— Забудь, милая, мы уже уходим. У меня в машине есть таблетки, — она спешно попрощалась с только вставшими Чону и Гису и вышла на улицу, гневно подгоняя медленного мужа. Он тоже неловко простился со всеми и убежал, прыгая в автомобиль жены.
Богиль подошёл к жене на кухне и приобнял её за плечи, усмехаясь произошедшему, и взял лечебный чай. Голова болела у всех, а директора Пака, вероятно, ещё и тошнило, так как вчера он определённо ошибся со смешиванием напитков.
— Как себя чувствуешь?
— Неплохо, — Хегён улыбнулась. — Мы с Гису не так много выпили, в отличие от вас, мужчин. Ох, боюсь представить, что же произошло с Ёнджуном — они же определённо его споили!
— Только не Сонхун, — Гису натянула ухмылку и села за стол, поправляя длинные чёрные волосы и убирая их набок. Она всё ещё была в вечернем блестящем платье, в котором ходила в ресторан, а на её пальце блестел перстень. — Мой сын совсем не пьёт.
— Я бы не был так уверен, дети многое скрывают, — рассмеялся Богиль, чувствуя себя более расслабленно. — От них ожидать можно всего, что угодно. Так ведь, Чону?