— Я просил не напоминать об этом, это было очень глупо и…
— Что именно было «глупым»? То, что ты подарил цветы с клумбы в пять утра, или…
— Хватит! — вновь перебил он, краснея, словно спелый томат, и дело было далеко не в морозе. Старший понял, что он выиграл этот раунд, и теперь ближайшее время его никто не будет донимать со своими ненужными поучительными нотациями.
— Ладно. Ну так что, как обстоят дела?
— Ой, да ну… Ну меня, по крайней мере, не выгоняют, это уже победа. Не так ли?
— Несомненно. Сходи сегодня туда, — кивнул он в сторону, где располагались оранжереи и небольшое здание, отведённое для кабинета травологии на первом этаже и жилой комнаты на втором. Все уроки травологии находились именно там.
— Ты…
— Если ты сходишь и докажешь мне, что действительно выполнил условие, то я обещаю, что… — Ёнджун сжал в руке уже пустой стаканчик и стиснул зубы, — …приглашу…
— Ого! — не что скрыть удивления младший, от чего словил на себе опасный взгляд хёна. — А с чего ты такие условия ставишь?
— Потому что, насколько я помню, последний твой визит закончился тем, что пришлось навещать медпункт. Тебе стоит как минимум попросить прощения за свои действия, а ты не можешь сделать этого уже… полгода, Бомгю.
Ему вдруг стало так стыдно, что он спрятал взгляд и потух. Действительно. Ёнджун прав. Всё это получилось так отвратительно, а всё из-за его ветрености и несерьезности ко многим вещам. Всё ведь могло обернуться совсем плохо, и тогда они бы отправились не в медпункт, а в больницу, или ещё чего хуже… Вспоминая обо всём каждый раз, он пытался заставить себя пойти и извиниться, но никак не мог дойти до кабинета и находил для себя тысячи отговорок. Не являлся на занятия. Но если его хён выполнит свою часть уговора… можно попытаться. В конечном счёте, когда-то он обязан был прийти на травологию.
— Хорошо. Я пойду сегодня после лекций. Но и ты должен сегодня пойти. У них тренировка заканчивается в семь вечера.
Договорив, Бомгю перекинул лямку сумки через плечо, встал и ушёл. Стыд прожигал в нём дыры и сжигал всё внутри огнём так, что хотелось спрятаться и не выбираться никуда ещё следующие несколько часов как минимум. Он зашёл в здание академии и быстро скатился вниз, а Ёнджун продолжил сидеть на крыше, смотря в туманную даль.
Не зря ли он принял такое решение?
⟡ ⟡ ⟡
Посвятив весь день тренировкам с небольшими перерывами на обед и отдых, команда по квиддичу закончила к семи, когда уже совсем было темно, и мячи просто не разглядеть из-за скопившихся туч. Бладжеры сливались с темнотой, их блестящие поверхности почти не отражали никакого света. В последней игре основная сборная одержала победу, и они, довольные и уставшие, спустились на землю, утирая ладонями пот со лба. Морозный воздух грубо колол кожу.
— Вы молодцы, не растеряли хватку. Так держать! — похвалил преподаватель своих подопечных и, глянув на часы, развернулся в сторону академии. — Не задерживайтесь, мало ли, что вас может ожидать в ночи.
— Нас не победить! — в ответ прокричали они хором, и педагог поднял крепко сжатый кулак в воздух. Эти фразы за семь лет стали традицией, которую не нарушал никто. Они объединяли их и давали сил после изнурительных марафонов. Все разбежались по компаниям, смех и слияние уставших голосов наполнили площадку. Обычно Субин собирался один и спокойно уходил обратно в академию, но сейчас к нему снова, второй раз за день, подошла капитан команды. Она распустила собранные в тугой короткий хвост волосы, и они свободно лежали, даже не достигая в длину до плеч.
— Субин, мне сегодня нужен мой пропуск. Вместо ночных тренировок лучше поспи, иначе ты завтра просто не встанешь. Тебя же жизнь совсем ничему не учит, — она протянула руку, и загонщик нехотя вложил в женскую ладонь белую карточку со встроенным чипом. — Не обижайся. Знаешь, тебе вместо стольких часов в спортзале помогла бы медитация. Ты знаешь… Обращайся.
Субин молча кивнул для того, чтобы скорее закончить разговор. Он стоял над своей спортивной сумкой, смотря под ноги, словно обиженный ребёнок, и ждал, пока все покинут площадку для квиддича. Сегодня он впервые чувствовал раздражение за весь день, и это расстраивало его, хотелось бы прожить хотя бы один день без этого. Он сел на скамью запасных и уложил локти на колени. Нельзя злиться на старосту. Она и так разрешала ему слишком много и входила часто в положение, но ему очень плохо, когда его урезали в чем-либо, даже если он не должен этим обладать. И даже то, что она забрала свою карту пропуска на время, сильно взбесило его. Он не мог контролировать это. Ночью хотелось прийти в тёмный спортзал, поднять жалюзи, тихо включить музыку и позаниматься для того, чтобы очистить разум и выветриться перед сном. Спал он всё равно часов пять от силы.
А сейчас ему что делать? Все планы разрушились, и это бесило. Бесило. Бесило.
Сзади послышался хруст ветки, и Субин вскочил, вынув палочку и без раздумий обрушив заклинание в сторону звука. Невидимый, но ощутимый луч громко ударил по земле, эхом разнёсся звук хлыста.
Наступила тишина.
И только после нескольких секунд ожидания из тени вышел юноша, стукнув тростью по асфальтированному участку дороги, ведущей к академии. Длинный тёмно-синий плащ с золотом на плечах и груди, тёплый берет, скрывающий светлые розовые локоны. Туфли на каблуках. Мерзость. Или, если звать по имени, Чхве Ёнджун.
====== Цена ======
Когда до семи вечера оставалось несколько минут, Бомгю уже шёл к выходу из академии, чтобы выполнить своё обещание. Он укутался в пуховик, надел под него свитер и, взяв всю свою волю в кулак, вышел на улицу, полный решимости, и… сел на лавочку возле фонтана, безумно боясь идти дальше. Сердце то колотилось, то било через раз, и он боялся впасть в истерику прямо там, прямо во время извинений. Ёнджун советовал ему ни о чём не думать, пока он не дойдёт, и просто идти к кабинету травологии, не взирая ни на что, просто заставлять ноги двигаться в том направлении и думать по ситуации. Но он не мог…
Он всё думал о том, что скажет Ёнджун, если он так и не осмелится прийти. Он-то, наверное, уже добрался до стадиона… Вообще, хёну гораздо тяжелее переступать через себя, чем ему. Бомгю привык выражать свои эмоции и быть прямолинейным, не задумываться о плохих вещах, жить в своё удовольствие, для него и извинения давались легко до определенного времени. И он же сидел сейчас на каменной скамье в темноте ночи и трусился, как заяц перед встречей с волком. Хотя, на самом деле, он далеко не с волком встречался… Волк здесь он. Волк, трусливо поджавший хвост перед зайцем.
Может, просто сказать Ёнджуну, что он сходил, а самому вернуться обратно? Нет, хён обязательно всё узнает, и тогда… лучше не думать, сколько умных слов ему придётся услышать от этого надзирателя, ему только дай повод выплеснуть весь свой словарный запас и включить роль мамочки. Да и он, наверняка, подключит к поучительным речам Джихо, которая заставит его прочитать половину библиотеки. Б-р. Бомгю сдался. В конце концов, он всё-таки чувствовал огромную вину, которая пожирала его эти полгода.
Оставляя грубый след на снегу, он медленно шёл в сторону оранжерей. Три стеклянных здания стояли в ряд, свет внутри не горел, но окна сильно запотели — наверное, сейчас там так тепло… Он очень давно не был в оранжереях и в кабинете, и он даже как-то соскучился по всем этим сумасшедшим крикливым цветкам и их названий на латинском. Но больше всего он скучал по другому. Миновав теплицы, он вышел на дорожку к небольшому двухэтажному зданию и с тяжёлым сердцем увидел, что свет не горел. А вдруг дома никого? Что если сонсенним в академии, и сейчас он зря сражался с самим собой?
Бомгю подошёл к плотно закрытой двери, чувствуя, как ноги подкашивались, руки тряслись, как в горле начало саднить от неумения держать эмоции под контролем. Очень хотелось выплакаться и сказать, как он сожалел. Смелости нет даже для того, чтобы поднять руку и постучать. Он стоял, чувствуя, как снег оседал на его волосах, и смотрел на исписанную природой деревянную дверь с милым рождественским веночком, который соорудил, наверное, владелец дома.