— Я… ничего такого не хотел сказать. Правда.
— Выметайся сейчас же, — Сонхун всё ещё был на пределе. — Если ты не уйдёшь сейчас же, я заставлю тебя вылететь в окно. Какого чёрта ты вообще решил, что можешь оскорблять здесь кого-то? Ты кто? — Сонхун толкнул его в грудь, за что тут же был схвачен девушкой. Она просила его прекратить.
— Оппа, прошу тебя, хватит. Я поговорю с ним, — она увернулась от уходящего напролом Хёнуна, который очень хотел стукнуть кого-то плечом на прощание. Ким посмотрела на Субина, который пытался слиться с окружением, и покачала сочувственно головой. — Я купила некоторые продукты, распакуйте. Сейчас приду.
И ушла в прихожую, где Хёнун сейчас очень агрессивно обувался и искал среди верхней одежды свою ветровку. Буря эмоций сейчас была в нём, он не ожидал, что даже лучший друг отвернётся от него. Казалось бы, почему, ведь они всегда были заодно, он помогал Субину со всем, выслушивал его нытьё вперемешку с ненавистью по поводу Ёнджуна, а сейчас он молчал, как тупая рыба, и делал всё для того, чтобы не обидеть этого высокомерного кретина. «Да чтоб он сдох», — думал Хёнун, не совсем понимая, про кого он: про друга или врага.
— Ты ищешь это? — осторожно спросила Джихо, протягивая ему ветровку, снятую с себя. Она осталась в короткой кофточке, прикрывающей плечи поверх открытого платья. Она стояла твёрдо и смотрела уверенно, пытаясь разглядеть в его чертах что-то похожее на сожаление. Но не могла.
Хёнун правда хотел бы извиниться перед ней, но сейчас просто не мог этого сделать. Ему не хватало мужества признать свою вину, потому что все вдруг ополчились на него. Поэтому он взял ветровку и вышел в подъезд, ни с кем не попрощавшись. Спускаясь вниз по лестнице, он вдыхал нежный аромат духов, который отпечатался на вороте. Ему стало жаль. Но повернуть назад он всё-таки не смог. Он боялся, что не сможет извиниться перед ней сейчас, когда в её глазах столько разочарования.
Хотя лучше бы повернул.
Выйдя на улицу и пройдя малое количество шагов, он остановился, потому что перед ним появился из воздуха служебный автомобиль министерства, и вышел из него высокий мужчина, предоставляя свой документ. Следом вышли и другие.
— Ким Хёнун, вы задержаны за использование непростительных заклинаний и нарушение Статута о Секретности.
⟡ ⟡ ⟡
— Идём обедать, — Сонхун, достаточно бодрый для человека, проспавшего всего два часа, заглянул в подростковую спальню. Сынмин всё ещё дрых, а друзья лежали в кровати, и, если честно, со стороны казалось, будто расстроен всем в действительности больше Ёнджун. Бомгю гладил его по голове и сочувственно дул губы.
— Сейчас. Хён, идёшь?
— Не знаю…
— Ёнджун, он ушёл. Пошли, — Сонхун похлопал по косяку и отчалил.
Бомгю удалось уговорить старшего пойти с ним на кухню, так что они вышли вдвоём из комнаты и наткнулись на Хуна в коридоре, он стоял у зеркала и приводил себя в порядок. Это жильцы факультета видели ежедневно — то, как Пак укладывал свои брови по часу. Так что друзья просто прошли мимо и зашли на кухню. На обеденном столе уже всё было приготовлено: горячий сулькук — похмельный суп на бычьей крови, капусте и овощах, — омлеты с кимчи и кимпаб.
— Садитесь давайте, вы вчера вечером не ели ничего и утром сегодня тоже, — Тэхён сразу забегал вокруг них, словно курица-наседка, и усадил за стол. Ёнджуну повезло сесть через место от Субина, возле стенки, и их разделял Бомгю, сонно протирающий глаза. Его волосы слегка подсохли и висели чёрными лентами.
— Выглядит нормально, — Ёнджун прокашлялся и скривил губы.
— Я приготовил суп, а Субин всё остальное! Поэтому предлагаю всем попробовать то, что приготовил новичок. Думаю, у него отлично получилось, к тому же он готовил всё без магии, что ценно втройне. Такое не может никто из вас, — нахваливал бескорыстно Кан, следя за тем, чтобы все приступили к приёму пищи. Именно поэтому он пристал к Ёнджуну, что воротил носом. Вейл всё сам решил и наложил ему немного кимпаба, и тут его прервали.
— Я не буду омлет. Не переношу яйца, — объяснил он, возможно, для того, чтобы Тэхён его понял, но взгляд направил на задумчивого Субина, следящего за всеми. Кажется, он был взволнован и не мог усидеть на месте.
Вернув свою тарелку, Ёнджун нехотя стал обедать и слушать то, о чём говорили за столом. Ребята обсуждали какие-то мелочи, пока Джихо не вспомнила, что они вчера так и не разрезали торт, который купили. Именинник его даже не видел! Бомгю тут же оживился и хотел встать раньше времени, но его поймал хён и салфеткой вытер измазанный в остром соусе подбородок. А потом, заставив повернуться к себе спиной и лицом к холодильнику, завязал его волосы в хвост на затылке, потому что он абсолютно точно сейчас их испачкает в чём-то.
— Сонхун-хён, ты же сказал, что вы не покупали торт!
— А тебе скажи, что есть сладкое, ты же сразу всё слопаешь, — улыбнулся впервые за день Пак, выглянувший из коридора. Ему стало легче от того, что здесь остались только адекваты. Хотя он ещё сомневался насчёт Субина, ведь его друг изначально тоже казался неплохим парнем.
— Это не честно, хён!
— Смотри, Бомгю-щи! — Юбин достала угощение из холодильника. Это был бенто-тортик голубого цвета с начинкой из черники, и сверху был мило нарисован сам Бомгю в виде маленького аниме-героя с огромными блестящими глазами. Судя по спектру эмоций, подаренный торт вышел очень удачным.
— Субин, — среди шума тихий голос Ёнджуна было сложно различить, но он услышал и вздрогнул, поднимая подозрительно глаза. — Ты правда готовил сам? И без магии?
— Есть сомнения?
— Просто вкусно, вот и спрашиваю. У моего повара не получается такой кимпаб, — равнодушно сказал он, кладя свои палочки рядом с пустой тарелкой и уходя к лучшему другу, чтобы тоже рассмотреть сладость.
Субин внезапно почувствовал, как его уши покраснели, а щёки и вовсе словно покрылись магмой. Это было против его планов, но, к счастью, за столом не было никого, кто мог бы осудить его. Только Джисок сидел, увлечённый супом и звенящим голосом своего собеседника, Кан Тэхёна, который виртуозно рассказывал о своей семье и домашнем хозяйстве. Хотя Субину не требовался человек для того, чтобы стать объектом осуждения. Он прекрасно справлялся сам.
⟡ ⟡ ⟡
Хисын и Кай были готовы покинуть гостиную спустя полчаса после присланного письма. Конечно, им необходимо было со всем разобраться поскорее, всё-таки их ожидали консулы министерства, но Хюнину было крайне сложно свыкнуться с мыслью, что его ожидают очень сложные часы в жизни. Хисын всячески подбадривал его, и у него получилось вывести студента из комнаты, уже одетого более официально — в рубашку и брюки — и немного более уверенного. Сам Хисын надел на плечи плащ с гербом академии на плече, который он должен был носить, как староста.
Хисын вышел первым, ступил каблуками на пол длинного коридора, и этот звук эхом разошёлся по округе. Тишина была непривычна для академии. Пускай во время уроков коридоры были так же пустынны, не было стойкого ощущения заброшенности и покинутости, как сейчас. Ли обернулся и взглянул на замершего в страхе студента, который не мог переступить порог и проститься с общежитием. Староста милостиво протянул ему руку, облачённую в чёрную перчатку.
— Нам нужно идти. Мы не можем больше откладывать. Я обещаю, что всё пройдёт нормально. Ты веришь мне, Кай?
Хюнин поднял разбитый взгляд на старосту. Сейчас он был самим собой и не скрывался: у него были тёмные карие глаза, тускнеющие в четырёх стенах кудри падали на лоб и уши. Он был расколот и внутри, и снаружи, его кожа побледнела. Ладонь Хисына задрожала от напряжения, и тогда студент осмелился дотронуться до неё своей, слишком худой. Ли одобрительно улыбнулся, и его вечно бесстрастное лицо окрасилось нежными тонами.
Они шли по коридорам спешно, уже опаздывая. Для того, чтобы добраться до кабинета директора, нужно было спуститься (или подняться) до среднего этажа академии и вызвать специальный лифт, в который можно было войти только по приглашению или специальному разрешению. К директору попасть было крайне трудно. Хисын повернулся к Каю и положил руки ему на плечи, смотря в глаза.