— Не совсем.
— Ну же, Ёнджун! Вейлы влияют на мужчин. А я, как видишь, не женщина далеко. Что это значит?
Бомгю хотел ответить и даже открыл рот, но, видимо, мысль так и не сформировалась в голове. Тэхён устало вздохнул, словно он давал ответ на этот вопрос тысячу раз, и они в тысячу первый забыли.
— Моя магия влияет на женщин. То есть я очаровываю их. Ну… Моя магия ещё распространяется на мужчин, ну, знаете, которым тоже нравятся… мужчины, — смущённо и тихо признался Тэхён, осматриваясь, чтобы их никто вдруг не подслушал. Бомгю выглядел так, словно ему рассказали отгадку задачи, над которой он бился всю жизнь, а Ёнджун нахмурился и стал вспоминать, на кого же в действительности имел эффект волшебство Кана. Кроме него и Бомгю. Хоть Ёнджун не относил себя к «мужчинам, которые любят мужчин», он понимал, что в какой-то степени это правда. Он же художник. Ему нравились все.
— Хорошо, допустим. Но вчера, мне казалось, Субин тоже рядом с тобой менялся?
Тэхён взглянул на друга и умилительно улыбнулся, ничего не отвечая, после чего взглянул на блестящие часы на запястье, воскликнул о том, что забыл что-то важное, и умчал по лестнице вниз. Его чемодан, повертевшись в воздухе и заскрипев, полетел следом, ударившись неуклюже о стену и поцарапав покрытие. Ёнджун перевёл взгляд на Бомгю.
— Ты думаешь, он…
— А что такого? — Бомгю надул губы. — Хотя, если честно, он совсем не похож. Я бы сразу понял. Но если так подумать… — он остановился посреди длинной лестницы, и переноска с жмыром врезалась в его спину. — У него странное к тебе отношение. Только к тебе. Если он гей, то это должно быть видно, и да, согласен, он не общается совсем с девушками. Он говорил мне, что они его раздражают. Но ты тоже его раздражаешь! Значит ли это, что ты похож на де…
— Ещё одно слово, многоуважаемый, и я столкну тебя с лестницы, — несдержанно выругался Ёнджун, у которого стал пар из ушей валить. — Ты вообще себя слышишь? Я его ненавижу. Ты… Ты вообще знаешь, что он делал? — юноша дёрнулся и снова коснулся своей шеи, с которой уже сошли синяки. Организм волшебника достаточно быстр. — Не смей использовать этого подонка в таком контексте.
— Но ты и сам над ним издеваешься. И изводишь его… Нет? — готовясь к удару или к заклинанию, Бомгю осторожно следил за эмоциями хёна. — У меня дома вы вели себя, как два идиота.
— Слышу от идиота, — закатил глаза Ёнджун. — Поверь, я тебя ещё не столкнул только потому, что ты мой лучший друг. Хотя стоило бы как раз по этой причине.
— Ну серьёзно, хён! — Бомгю не переставал и бежал по ступеням за старшим, пока тот отчаянно пытался избежать его компании. — Может, предложишь ему дружбу? Вы вроде неплохо…
— Если ты не замолчишь, я заставлю тебя, — юноша обернулся и опустился на несколько ступенек, настигая друга и становясь прямо перед ним, смотря сверху вниз. К счастью, каблуки добавляли ему роста, да и стоял он чуть выше. — Я предлагал ему, и что из этого вышло? Он чуть не придушил меня у озера в пятницу. То, что мы показываем тебе — это просто фальшь. То, что я показываю ему — тоже. Мой папа учил меня: «Чтобы управлять слабаком, нужно дать ему доброту — и он попадётся». Я знаю о Субине кое-что. И я знаю, что с этим делать. Так что никакой дружбы, Бомгю. Только выгода. Для дружбы у него есть ты.
— Но… — Бомгю несчастно опустил взгляд, поверженный полностью. Хотя, кажется, он ещё пытался, словно цветок, вылезший из-под асфальта. — Я видел, как он защищал тебя. Хён, он даже не задумывался. Ты правда хочешь с ним так поступить?
— Следи за языком, Чхве Бомгю, — Ёнджуна сильно задело, и он отвернулся, чтобы младший не видел, насколько его пронзило это признание. Ёнджун не был подонком. Просто так будет лучше для всех — Субин получит то, чего у него не было, а Ёнджун, наконец, заживёт спокойно.
Попытавшись использовать трансгрессию и снова встретившись с провалом, он рассердился сильнее и побежал по лестнице, игнорируя всё вокруг. Бомгю не стал преследовать его из чувства вины, подкравшегося внезапно. Вместо этого над его головой зажглась спасительная лампочка, и он достал свой телефон, набирая номер Субина. К счастью, он почти сразу поднял.
— Хён! Привет, ты сейчас где?
— М-м… Привет. Что ты хочешь?
— Давай встретимся! Мне нужно поговорить с тобой! — и парень стал поспешно спускаться, но как только он преодолел пару ступеней, он врезался в стоящую башню непробиваемого аврора. Он гадко улыбнулся, посылая по телу Бомгю противные мурашки, и тот сильнее сжал телефон.
— С кем говоришь? — поднял бровь Дабин, самодовольно отбирая телефон, приговаривая о том, что имеет право на осмотр. На экране высветился контакт «Субини-хён», окружённый жёлтыми сердечками. Мракоборец сразу прижал смартфон к своему уху, игнорируя просьбы и крики подростка вернуть ему вещь. — Ну здравствуй, Субин-а. Почему не берёшь трубку?
— Ты… Какого чёрта ты вместе с ним?
— О, твой дружок помог мне найти тебя, только и всего. Я же люблю своего младшего брата, а он так неблагодарно не замечает моё существование. Несправедливо, не так ли?
— Я в жизни не поверю в эту херню, ясно тебе, подонок? Верни ему телефон, я слышу его вопли. Если ты что-то ему сделаешь, то…
— То что? Империусом меня схватишь или, может, круциатусом?
Бомгю опешил и замолчал, в страхе уставившись на аврора. Его поведение выдало его, но он не мог не вспомнить вечер субботы, когда за ними приехала полиция. Он уже несколько раз пожалел о том, что позвал некоторых друзей, да и вообще теперь празднование дня рождения ему казалось ужасной затеей. Всё могло бы обойтись, если бы он и в этом году встретил его только с Ёнджуном.
— Тварь.
— Ты — да. Быстро поднимайся в мой кабинет, не хочу, чтобы моего братика загнобила вся школа после услышанного. Ой, кажется, те девочки как-то странно на меня смотрят… — Дабин поднял голову, и Бомгю повторил его жест. Семикурсницы, стоящие боязливо у стены, взвизгнули и убежали обратно на этаж, прячась за углом. — Как жаль, наверное, они всё же услышали.
— Я ненавижу тебя. Ты труп!
— О, не раскидывайся зазря такими фразами, я ведь могу тебя сдать, мне это ничего не стоит.
— Да кому ты врёшь?! Тебе это даже невыгодно! В семье мракоборца кто-то использовал непростительное заклинание, да? Да тебя уволят.
— Значит, это всё-таки ты? — услышав внезапные препирания, Дабин усмехнулся. — Вот и отлично. Я жду тебя у себя в кабинете.
Бомгю почувствовал свои слёзы. Он получил телефон обратно, но вызов уже был сброшен, а аврор положил противную ладонь ему на плечо и сжал, наклонившись к уху.
— Ты был полезен. Интересно, что мне сможет рассказать твой лучший друг, когда я доберусь до него. Поверь, я добьюсь того, чтобы проводить допросы у вас лично, — слова звучали кровожадно, от них стыла кровь, и Бомгю стало страшно за друзей. Кто ещё, помимо него и Ёнджуна, пройдёт через этот ад? Он смотрел вслед уходящему мракоборцу, вытирая слёзы рукавом, и снова набирал Субина. На этот раз номер не отвечал. Он звонил несколько раз, но всё без толку, потому что через время абонент просто отключил свой сотовый. Боясь своего позора, Бомгю поднялся по лестнице и убежал в первую попавшуюся уборную, запирая главную дверь и бросая все свои вещи на пол. Внутри никого не оказалось, поэтому он сел у стены и заплакал. Ему нужно было успокоиться, и это сделать он мог только наедине с собой.
Нос щекотало от раздражённой слизистой, и он чихнул, а затем ещё раз и ещё, пока голова не начала болеть. Это продолжалось с минуту, и он уже сам разозлился, встал, пытаясь сдерживаться, и заходил по уборной. Он открыл окно и потянул на себя, и что-то невидимое упало с подоконника, рассыпалось по полу. Под картонной коробкой, на которую наложили чары, находились лунные цветки, засушенные и сморщенные, и на их лепестках собралась вся пыльца, крупная и блестящая. Те цветы, которые навредили Бомгю, и те, которые нужно добавлять в зелье мира.
Дверь с хлопком открылась, кто-то её выбил.
Бомгю боязливо обернулся и увидел в дверях завуча Ким Тэхуна. И по его взгляду нельзя было сказать, что он рад их встрече.