— Какого хера так трезвонить? — Первое, что услышал Министр, когда Сурков наконец-то снял трубку. — Идите все в жопу, меня нет! И не будет… — Сурков опять был в зюзю.
— Он был у меня, Митрофан! — произнес Министр, пытаясь достучаться до бывшего партнера. — Он! Был! У меня! Ты понял?
Сурков затих, видимо переваривая услышанное.
— Это тот, о ком я думаю?
— Не знаю, о ком ты там думаешь, — прошипел авторитет, — но этот сопливый пацан…
— Это он! — выдохнул Сурков. — Надзирающий! Значит, он добрался и до тебя?
— Надзирающий? Че это еще за хрень?
— Он не назвался? — удивленно спросил Митрофан. — Мне он представился Надзирающим… Как я понял — он нечто среднее между ангелами и демонами — крылатая тварь, смотрящая за нашим миром.
— Бля! — выругался Министр. — Какие еще ангелы?
— Ну, те самые… с небес. Он еще сказал, что нам повезло, если бы разруливать ситуацию призвали одного из ангелов — Владивосток превратился бы в Содом и Гомору! Они не стали бы разбираться, кто прав, кто виноват, и наказали бы всех! Хотя сам Надзирающий без всяких угрызение совести отрубил мне руку мясницким ножом! Предварительно отфигачив каждый палец…
— Так ты сейчас без руки?
— Нет, он восстановил все, как было, лишь прищелкнув пальцами!
— Сука, ну какой же бред! Слушай, Митрофан, а ты не думаешь, что он просто сильный гипнотизер? Что нас с тобой просто разводят, пытаясь отжать прибыльное дело?
— Я не знаю, что думать, Министр… — Авторитет услышал, как Митрофан захлюпал «в трубке» носом. — Но я хочу жить! Жить, сука! Я не готов умирать молодым! К тому же, он пообещал мне вечные муки… Я видел ад своими глазами… И я туда не собираюсь!
Глава 22
Я объявился в кабинете Зябликова тихо и незаметно, просто соткался из окружающего пространства на стуле у окна. Степан Филиппович, встопорщив усы, что — то громко орал в трубку. Обычно спокойный и рассудительный он был не похож сам на себя. Его экспрессивный и чересчур эмоциональный монолог состоял преимущественно из одних матюков и междометий. Я даже и не догадывался, что майор может так виртуозно ругаться. Я не стал отвлекать его от такого завлекательного занятия, продолжая мирно сидеть «в уголке» и не отсвечивать, наслаждаясь многоэтажными бранными конструкциями. Вот, ей-ей, не совру, хотелось взять ручку и увековечить в жесткой прозе некоторые из его матерных выражений. Чего хотел добиться Зябликов от собеседника, мне было непонятно. Но на его месте я бы обязательно прислушался.
Наконец майор в сердцах бросил трубку на рычаги телефонного аппарата, отчего тот жалобно звякнул, и прошелся налитым кровью взглядом по своему кабинету. Я заметил, что несколько сосудов в левом глазу Зябликова лопнули, похоже кровяное давление у майора зашкаливало. «Наткнувшись» на меня, майор вздрогнул от неожиданности, а затем с облегчением выдохнул:
— Сергей Вадимыч… живой! — узнал именно меня, а не мою молодую ипостась Зябликов, рожу-то я себе не омолодил. Так и появился с оригинальной. — А я уж не знал, что и думать! Клял себя, дурака, что за Сережкой не доглядел… Сигнал тут пришел, — сбивчиво затараторил майор, скинувший нервное напряжение, — что какого-то пацана прямо средь бела дня скрутили и в джип затолкали! Ну я, грешным делом, на Сережку подумал… И не ошибся!
— Оперативно до тебя информация доходит, Филиппыч! — Я даже удивился: не должны были так быстро менты о похищении узнать. Ладно бы это лет тридцать спустя произошло, когда на каждом углу видеокамеры, и у всех телефоны. Но на дворе-то девяностые! — Не ожидал такой ошеломительной скорости!
— А! — отмахнулся Степан Филиппович. — Случайно все вышло. Когда тебя… то есть Сережку скрутили, там на переходе бабулька одна стояла. Она как раз к нам в отдел шла — очередное заявление на своего соседа-алкоголика нацарапать! И вот вместо одного — два нацарапала. Ну а остальное я уже домыслил. На хату слетал — Сережки нет…