— Ты это, Филиппыч, нервы береги! У тебя давление шкалит так, что сосуды в глазах лопаются! Хочешь до кучи инфарктом с инсультом разжиться?
— Перетрухал я мальца, — признался мент, — перенервничал. Тебя-то, Вадимыч, хрен чем проймешь — ты ж как гребаный горец Маклауд!
— Я круче, Зябликов — у меня новая башка вырастет, если её отчекрыжить!
— Вот, и я об этом! — согласно закивал Степан Филиппович. — Тебе хоть бы хны, а как Сережка? У него-то новая башка отрастет?
— Фиг его знает, Филиппыч, но проверять отчего-то не хочется! — согласился я с опасениями майора, попутно подлечивая собеседника. Лопнувшие сосуды в его глазах восстановили свою целостность, а покрасневшие белки очистились.
— Ох, твою — полегчало, кажись! — Словно сбросив с плеч тяжелый груз, выдохнул Зябликов. — Твоя работа, Сергей Вадимыч? — Он покачал головой из стороны в сторону, но пульсирующая боль, мучавшая майора вот уже который час, улеглась.
— Моя. — Не стал я отрицать очевидного. — Подлечил тебя мальца — а то краше в гроб кладут, в белых тапках!
— Спасибо! — поблагодарил майор. — Так чего с Сережкой делать будем? Его одного уже и отпустить никуда нельзя! Настоящая приманка для неприятностей!
- А чего тут поделаешь, старина? Я уже объяснял, что его, как ты говоришь, неприятности, это следствие моего появления в вашем мире. И они не исчезнут, пока я буду пребывать в таком вот состоянии! Саморегулируемая система реальности пытается погасить возмущения…
— Как же ты вообще выжил в таком случае?
— Ты, бляха муха, так и не понял, чего я тебе все это время талдычил? Понимаешь, в чем прикол: я как бы здесь, но меня как бы нет! Есть — Сережка, а я существую лишь в качестве его «придатка» что ли… Это все будет продолжаться до тех пор, пока наши сознания не сольются, либо он не станет моим полноценным аватаром. И уже тогда система официально меня примет, «подтвердив» мои права на уровень вмешательства в естественный ход вещей этой реальности. Так сказать, вручит официальные рычаги управления.
— Блин, Вадимыч, ты меня не грузи этой заумной лабудой! — попросил Зябликов. — Я все равно нихрена не понял! Лучше скажи, чего с Серегой делать будем?
— Ничего не будем делать, — спокойно произнес я. — Ты же не думаешь к нему охрану прикрепить?
— Ну… — замялся Зябликов.
— И как ты себе это представляешь? — Я усмехнулся. — Пацану в институте учиться, а твои архаровцы за ним по пятам следовать будут? На парах вместе с ним сидеть? Не смеши п. зду, Филиппыч, она и так смешная! Да и не поможет это ничем, только людей своих можешь зазря положить! А Сережка выкрутится, он далеко не конченый придурок, как многие в его возрасте. Выкрутился же он в этот раз? Выкрутился! А ведь у самого Министра в гостях побывал…
— Сука! — Зябликов ударил кулаком в открытую ладонь. — Значит, все-таки, Министр… И… как… все прошло?
- Жив-здоров ублюдок, если ты об этом.
— А чего так? — ехидно поинтересовался майор.
- Так ты же у нас гребаный праведник, Зябликов! — Вернул я ответную «любезность». — Я бы их всех, как Колобка — на лоскуты… Но решил проявить сострадание, чтобы не травмировать твою тонкую натуру и психическое состояние твоей широкой души.
— Слушай, Вадимыч, не ёрничай! — попросил Степан Филиппович. — Ну, не могу я вот так запросто людей в расход пускать. Несмотря на то, что они, сука, твари злобные! Должно быть в них что-то человеческое? Судить их надо… по закону… по совести…
- Ты еще скажи, что перевоспитаются?
— А вдруг, хотя бы один из сотни?
- Ладно, Макаренко недоделанный, считай, что я принял твою точку зрения. Но частично! У тебя будет еще возможность её основательно пересмотреть! Да, и по просьбам трудящихся, я дал шанс даже такой гниде, как министр! Выбор прост: либо пусть завязывает, либо валит нах! Иначе… Сам понимаешь… Если он не внемлет — тогда я его уничтожу с чистой совестью! Со всей его бригадой!
— Думаешь, он сможет завязать?
— Вот и посмотрим. А после вынесем окончательный вердикт, если ты, конечно, не против?
— Ну… Если не послушает… Тогда пусть…
— … земля ему пухом! — добавил я. — Ладно, Зябликов, я «выдыхаться» начал. В кои-то веки не хочу бухать! Сереге объяснишь политику партии?
— Постараюсь, — заверил меня Степан Филиппович.