Причинные модели событий и явлений, или знания, не являются исключительной прерогативой человека. Наличие элементарного рассудка у животных состоит в том, что они улавливают простейшие эмпирические законы окружающего мира, что позволяет им строить программы действий в новых ситуациях. В этом отличие рассудка, или интеллекта, от любых форм практик, основанных на обучении (см. Крушинский 1986, с. 27).
«Когда в последние годы жизни Павлова в его лаборатории началось изучение поведения антропоидов, он уже совершенно определенно говорил об особом виде ассоциаций, который может быть оценен как конкретное мышление: “А когда обезьяна строит свою вышку, чтобы достать плод, то это «условным рефлексом» назвать нельзя. Это есть случай образования знания, уловления нормальной связи вещей. Это — другой случай. Тут нужно сказать, что это есть начало образования знания, улавливание постоянной связи между вещами — то, что лежит в основе всей научной деятельности, законов причинности”» (Крушинский 1986, с. 10).
Уже животные имеют представление о причинности и зачатки целенаправленного поведения. Знание часто определяют как «обоснованное истинное представление». Причинные модели универсальны и позволяют строить программы действий, применимые к любым условиям, с которыми когда-либо сталкивалось общество-культура. Этим люди отличаются от животных, которые строят эмпирические модели ситуаций, справедливые только для некоторых условий, и создают только вероятностные программы действий (см. Крушинский 1986, с. 10–11). Знание не сводится к представлению, оторванному от действия. Представление только тогда обосновано, когда оно позволяет выполнить действие.
«Человек имеет возможность действовать, потому что обладает способностью открывать причинные связи, определяющие процессы изменений и становления во Вселенной. Действие требует и предполагает категорию причинности. Действовать способен только человек, видящий мир сквозь призму причинности. В этом смысле мы можем сказать, что причинность является категорией деятельности. Категория средства и цели заключает в себе категорию причина и результат» (Мизес 2005, с. 25).
Знание как причинная модель всегда является вместе с тем и навыком, то есть программой действия.
Популяции в смешанном отборе
Развитие прото-человечества было основано на самовоспроизводстве составлявших его популяций. Способность к самовоспроизводству является отличительной чертой живой системы. Популяция — это население одного живого вида в относительно замкнутой среде обитания. Ее самовоспроизводство основано на самообновлении — последовательной смене поколений особей (см. Берг 1993, с. 251–253). Если ранние популяции оставались во власти естественного отбора, то по мере накопления культуры самовоспроизводство популяций меняло свой характер: они трансформировались в общества-культуры, которые самовоспроизводились за счет не только природных, но и культурных механизмов — не только за счет передачи генов и взаимодействия с природной средой, но и за счет передачи смыслов и взаимодействия с культурной средой. Естественный отбор постепенно дополнялся и надстраивался культурным отбором. Современные люди являются результатом этого смешанного естественного и культурного отбора, единством генотипа и смыслотипа.
На этапе смешанного отбора, продолжавшегося миллионы лет, эволюция практик шла рука об руку с эволюцией организмов, обеспечивая адаптацию прото-человеческих популяций к меняющейся природно-культурной среде — как к изменениям климата и природного ландшафта, так и к изменениям ландшафта смыслов. Смешанный отбор оставил ясные следы в самом организме человека. «…Культурное накопление коммуникативного репертуара оказывает избирательное давление на гены, отвечающие за общение: они понизили нашу гортань, чтобы расширить наш голосовой диапазон, развели аксонные связи из неокортекса глубоко в спинной мозг» (Henrich 2016, p. 251).
Мозг, как центральная часть нервной системы, играет ключевую роль в метаболизме приматов и особенно человека, у которого над первой сигнальной системой надстроена вторая. Увеличение относительных размеров мозга имело критическое значение для накопления культуры. Мозг современного человека расходует 20–25 % от метаболической энергии, в отличие от 8-10 % для других приматов и всего лишь 3–5% для прочих млекопитающих. Для увеличения массы мозга требовалось снижение массы других тканей — прежде всего органов пищеварения, что было достигнуто за счет изменения рациона питания (см. Смил 2020, с. 29).