Каждый основной, узловой элемент МПР вместе с примыкающими к нему элементами представляет собой своего рода подсистему, в рамках которой правовые явления функционируют в единстве и во взаимосвязи. Через подсистемы в МПР вовлекаются и такие правовые явления, которые, строго говоря, находятся за пределами правового регулирования, в частности юридический инструментарий, опосредствующий правотворчество. Следовательно, при таком подходе понятие МПР становится еще более теоретически значимым, емким, дающим инструментальный (анатомический) срез всей правовой действительности.
На стадии формирования и общего действия юридических норм целостную подсистему образуют вместе с нормами нормативные юридические акты — акты правотворческой процедуры, интерпретационные акты, систематизация, юридическая техника и др.; на стадии возникновения прав и обязанностей вместе с правоотношениями — юридические факты, правосубъектность; на стадии реализации прав и обязанностей вместе с актами реализации — обеспечительные правоприменительные акты.
Существование подсистем в структуре МПР позволяет с предельной четкостью распределить все средства правового воздействия по клеточкам целостной системы, а это, в частности, служит основанием для научно обоснованного распределения научного материала, установления последовательности при его систематическом изложении.
Определяющий критерий для отбора тех элементов правовой системы, которые должны быть предметом общетеоретической разработки в настоящем томе курса, связан с самой природой юридического инструментария, образующего МПР. Ведь это — те средства юридического воздействия, которые прямо относятся к практической деятельности юридических органов.
И именно принадлежность тех или иных юридических явлений к практике работы юридических органов служит главным основанием отбора элементов правовой системы для последующего общетеоретического анализа. А элементы правовой системы, обращенные к практической деятельности юридических органов, предстают в основном как догма права и техника юриспруденции, т. е. как реально существующие объективированные нормативные положения действующего права, выражающие технико-юридическое, конструктивное содержание его отраслей (догма права), и как средства и приемы работы юридических органов по правотворчеству и реализации права (техника юриспруденции).
Вот почему в последующем изложении рассматривается не правовая система, взятая в общем виде, и ее элементы, а анатомия правовой действительности, выраженная в МПР, — юридические нормы, правоотношения, правовые акты, правоприменительная деятельность, т. е. правовые явления, каждое из которых рассматривается в ракурсе, имеющем значение для специфически правовой деятельности юридических органов.
Раздел восьмой. НОРМА ПРАВА
Глава 23. НОРМА ПРАВА: ПОНЯТИЕ, ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ
1. Норма права. Отправные моменты ее характеристики.
2. Юридическая норма и специализация права.
3. Норма-предписание.
4. Логическая норма.
5. Норма права и индивидуальное государственно-властное предписание. Акты-директивы.
6. Принципы права, общие дозволения и запреты как нормативные явления.
Норма права представляет собой институционное выражение нормативности права — его ведущего объективного свойства, свойства, для права не рядового, а такого, которое выявляет саму его социальную природу, его смысл, ценность.[12]
Самым общим образом юридическая норма может быть определена в качестве исходящего от государства и охраняемого им общеобязательного (общего) правила поведения, которое предоставляет участникам общественного отношения данного вида юридические права и налагает на них юридические обязанности.
Главная особенность юридической нормы — ее государственно-властный характер. Даже в случаях государственного санкционирования того или иного правила (а не только прямого правотворчества) это правило исходит от государства. Исходит в том смысле, что оно признано государством и, следовательно, выражает государственную волю, представляет государство, опирается на его мощь. Разумеется, при этом нужно учитывать, что сила нормы, ее реальное воздействие на поведение людей, результативность зависят от соответствия юридических предписаний реальным потребностям социальной жизни, состояния законности, социально-психологической готовности людей соблюдать нормы и это внешне выражается в типичном, массовидном поведении участников общественных отношений[13].
Норма права — не просто разновидность социальных норм, а разновидность особая, по ряду сторон наиболее развитая, выражающая эту, в известном смысле высшую, нормативность, которая присуща праву. Это связано с государственно-властной природой права, с тем, что право представляет собой институционное образование, выражающее существенное совершенствование социального регулирования и в соответствии с социально-классовыми особенностями данного строя — прогресс в поступательном движении духовной жизни общества, действие специфических правовых закономерностей.
Все это предопределяет отправные моменты общетеоретической характеристики нормы права.
Юридическая норма — правило (общее), т. е. — масштаб, образец, эталон поведения людей, их коллективов. Нормативность юридической нормы имеет особый, специфический для социального регулирования характер. Конечно, норма права прежде всего призвана выражать нормативность в глубоком социальном значении этого слова, т. е. в значении нормальности, социальной оправданности поведения — всего того, что относится к непосредственно-социальным правам, а через них к экономическому базису, политическому строю, другим объективным социальным потребностям. Юридическая норма тем жизненней и результативней и, стало быть, тем более соответствует массовидному поведению, чем она точнее и полнее согласуется с объективными социальными закономерностями и в этом отношении является социально оправданной, нормальной. Но как таковая, в своем непосредственном бытии, юридическая норма существует и функционирует в качестве общего правила, эталона, критерия правомерного и неправомерного поведения[14].
Юридическая норма — правило абстрактного, обобщенного характера. Даже в примитивных правовых системах, отличающихся казуистическим построением нормативных предписаний, последние неизменно содержали известные моменты обобщенности, абстрагирования от тех или иных индивидуальных особенностей регулируемых отношений. Абстрактно же формулируемые нормы, характерные для развитых в технико-юридическом отношении правовых систем, прежде всего нормативно-законодательных, — это вообще результат выражения нормативных обобщений, которые с развитием кодификации все более приобретают черты системных обобщений[15].
Юридическая норма — первичный исходный элемент права как системы. Право в пределах каждой страны образует целостное системное образование, причем образование, отличающееся известными чертами органичности. Норма — начальная клеточка этого образования. Она является частью целого, в то же время каждая из норм не может изображаться в качестве «права в миниатюре», полного, исчерпывающего выражения всех его качеств и характеристик.
Юридические нормы — это уровень микроструктуры права, на котором в основном проявляются особенности его технико-юридического, конструктивного содержания.
При этом если все звенья данной правовой системы призваны юридически нормировать (определять) поведение участников общественных отношений, то функции норм права в рамках этой широкой социальной задачи более узкие: обеспечивать конкретизированное, детальное, точное и определенное нормативное юридическое опосредствование общественных отношений.
12
Когда утверждается, что существенным признаком правя является нормативность, то, по справедливому мнению С.Н. Братуся, строго говоря, это — тавтологическое утверждение: если право- система норм, правил, предписывающих должное или возможное поведение тем, кому они адресованы, если норма — масштаб определенного поведения, то само собой разумеется, что суть права в его нормативности (см.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (Очерк теории). М., 1976, с. 43).
13
Приведя сформулированное автором этих строк определение юридической нормы, В.Н. Кудрявцев замечает: «Здесь вовсе не упоминается о норме как типичном, массовидном процессе фактической жизнедеятельности» (Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение… — Сов. государство и право, 1980, № 2, с. 14). Между тем массовидность процесса фактического поведения выражает нормативность в ином, глубоко социальном смысле. Это, конечно, должно быть отмечено, но не в дефиниции нормы, призванной отразить специфику нормативного регулирования, а при одной из ее характеристик. К тому же, как дальше верно подметил сам В.Н. Кудрявцев, в данном случае речь идет о «праве в действии», о «реализации норм в адекватном поведении», т. е., строго говоря, не о самой норме, а о проблеме в иной плоскости — о функционировании права, о соответствии нормы и фактического поведения. Таким образом, вывод автора о том, что «правовая норма — всегда должное, но может быть и сущим, когда она реализуется в адекватном поведении» (там же), должен быть уточнен в том отношении, что «сущее» все же — не сама норма, а результат ее действия, фактического воплощения в жизнь.
14
Отмечая важность сравнительного анализа нормативных предписаний В.Н. Кудрявцев обращает внимание на то, что «указанное стремление не должно приводить к смешению различного рода социальных и правовых явлений, в том числе юридической нормы и фактического поведения» (Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение. — Сов. государство и право, 1980, № 2, с. 19). В связи с этим автор весьма основательно возражает Г. В. Мальцеву, отрицающему абстрактный характер правовой материи (см. там же).
15
Абстрактность, обобщенность юридических норм — качество, органичное для права, весьма существенное для понимания его регулятивной силы, ценности. Как правильно отмечено в литературе, абстрактный характер правовых норм демонстрирует мощь, глубину и социальную ценность нормативного способа руководства обществом, и именно в возможности охвата общим и обязательным правилом поведения заключена регулятивная функция права (см.: Судебная практика в советской правовой системе. Под ред. С.Н. Братуся. М., 1975, с. 18).