После обеда обе женщины в легкой двухместной коляске объезжали окрестности в поисках людей, нуждающихся в помощи. Однажды они нашли восьмилетнего мальчика, разбитым стеклом порезавшего себе колено. Родители возили его за двадцать миль в Ньюкасл, тамошний врач наложил мазь и перевязал рану, велев накладывать на рану компресс из хлеба и молока, но не сказал, как это делать. В результате, инфекция распространилась по всей ноге. Казалось, что ампутация неизбежна. Мальчик в течение недели день и ночь кричал от боли.
В этот момент на сцене появились г–жа Уайт и Сара. Сара в течение двух часов чередовала горячие и холодные компрессы для инфицированной ноги, а затем перевязала рану. На следующий день она повторила горячие и холодные компрессы и сделала перевязку на раны, положив древесный уголь, чтобы вытянуть гной. Тем временем г–жа Уайт и Сара обнаружили, что тетя мальчика также имела серьезную рану.
В конечном счете они взяли обоих пациентов в дом г–жи Уайт, где мисс Макентерфер могла заботиться о них постоянно. К удивлению соседей, после десяти дней тетя и племянник возвратились домой. Мгновенно по округе распространилась молва, что г–жа Уайт и ее друзья–адвентисты обладают особым искусством врачевания. Более всего удивляло людей, что Елена Уайт никогда не брала денег за медицинскую помощь. Вскоре со всех окрестностей на несколько миль вокруг к дому Елены Уайт и ее медицинской сестры стали стекаться люди. Фактически дом Е. Уайт часто функционировал как больница, пока адвентистская община не смогла приобрести здание для этой цели. Такая медико–миссионерская деятельность, заметила г–жа Уайт, разрушила «подозрение и предрассудки» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта; Благотворительное служение, с. 327, 334).
Конечно, не всегда работа мисс Макентерфер имела счастливый конец. Один трагичный случай произошел с человеком, который находился без сознания и умирал от пневмонии. Его семья, в конце концов, позвала на помощь Сару. Ее лечение возвратило к жизни пациента. Затем семья пригласила врача из Ньюкасла. Он одобрил лечение, примененное Сарой, и когда семья спросила, можно ли пациенту «поднять настроение», чтобы «сохранить» его силу, дал на это согласие. Вся суматошная семья начала прикладываться к бутылке, в конце концов, все напились до потери рассудка, а больного так упоили, что он умер в ту же ночь «в пьяном угаре» (Элла Уайт Робинсон. Интервью № 3, взятое С. Осборном). Таков был менталитет части людей, с которыми г–же Уайт и помощникам приходилось иметь Дело в окрестностях Авондэйла.
Помимо заботы о физических нуждах своих соседей Австралии, г–жа Уайт проявляла попечение об их ежедневных потребностях. В середине 1890–х годов континент оказался в серьезном экономическом кризисе.
«Отдельные семьи, — писала Е. Уайт, — потеряли работу, которую они имели по двадцать лет. У одного человека и его жены было много детей, он заботился о них, пока имел работу. Теперь я плачу за школьное образование четверых детей из одной только этой семьи. Мы видим много случаев, когда должны помочь. Тем, кому мы помогли, отличные люди. У них большие семьи, но они бедны. Один человек работал изготовителем автомобильных кузовов, столяром–краснодеревщиком, ремонтным рабочим, и в очах Божьих, Который читает сердца всех людей, он был человеком более высокого ранга. Наша семья обеспечивала этих несчастных одеждой в течение трех лет, мы перевезли их в Курабонг и надеялись помочь им перезимовать эту зиму. Я разрешила им жить в моей времянке. Они покрыли крышу железом и жили в ней год. Все любят этого человека, его жену и его детей. Мы должны помочь им. У них есть отец и мать, которых они должны поддерживать. Три семьи такого же состояния живут в прилегающих к школе постройках, и если бы у нас были деньги, чтобы помочь им построить недорогой деревянный дом, как бы они были рады! Я берегу каждый пенни, чтобы оказать им эту помощь» (Благотворительное служение, с. 336, 337).
Елена Уайт предпринимала особые усилия, помогая членам Церкви, страдающим от разорения, причиненного экономическим кризисом. В 1894 году она писала: «Мы купили дрова у наших братьев–фермеров и пытаемся дать работу их сыновьям и дочерям. Но нам нужно привлечь большие благотворительные фонды, чтобы спасти семьи от голода… Я делилась моими домашними запасами продуктов с голодающими, иногда преодолевая на коляске расстояние в одиннадцать миль, чтобы облегчить их нужды» (там же, с. 329).
Порой все, живущие и работающие в доме, принадлежавшем семье Уайт, оставляли свою работу по подготовке к печати рукописей Е. Уайт и объединялись для помощи обездоленным людям. В 1897 году Е. Уайт описала вечер, когда они собрали в своем доме общество Тавифы. «Мои работники, — вспоминала она, — помогающие мне в подготовке моих публикаций, готовили еду и шили, причем пять из них сидели до полуночи, кроя одежду. Они сделали три пары штанишек для детей одной семьи. Две швейные машины не переставали стрекотать до полуночи. Я думаю, никогда не было тружеников счастливее, чем эти девочки, работавшие прошлым вечером» (там же, с. 334).