Понимая оправдание и освящение с методистской точки зрения как два разных опыта (или как первое и второе благословение), Елена считала, что может претендовать только на то, что методисты называют оправданием, поскольку она не испытала восторженных чувств второго благословения. Таким образом она пришла к следующему выводу: «Прежде чем я приобрету уверенность в жизни вечной, я должна добиться более высоких достижений». Иными словами, она верила, что уверенность в спасении связана с методистским понятием о втором благословении, или освящении. Елена правильно связывала освящение со святостью, но у нее было смутное представление о том, что такое святость. В результате, по ее словам, слова осуждения звучали в ее сознании день и ночь. Все чаще она обращалась к Богу с одним и тем же вопросом: «Что мне делать, чтобы спастись?» (там же, с. 29; курсив мой. — Дж. Н.).
Чувство собственной греховности и неприготовленности ко Второму пришествию усугублялось верой Елены в вечно горящий ад. Служители того времени «учили, что Бог никогда не будет спасать никого, кроме освященных. Око Божье над нами всегда; Он отмечает каждый грех, за который грешник понесет справедливое наказание. Бог Сам ведет книги с точностью, присущей безграничной мудрости, и каждый совершенный нами грех будет в точности записан как аргумент против нас» (Очерки жизни Джеймса и Елены Уайт, 1888, с. 151).
Поэтому Елена верила, что всезнающий Бог не только ведет точный счет, но и сберегает для нечестивых адское пламя. «Наш Небесный Отец был представлен мне как тиран, которому доставляют удовольствие страдания осужденных, а не как нежный и милостивый Друг грешников, любящий Свое творение несравненной любовью и желающий, чтобы все оказались в числе спасенных». Размышления о таком Боге наполняли страхом душу Елены, считающей, что ей суждено «вечно гореть в адском пламени» (Очерки жизни Елены Уайт, с. 30, 31).
В это время, когда Елена Уайт находилась в столь тяжелом душевном состоянии, мать предложила ей посоветоваться с Левием Стокманом, молодым методистским служителем, принявшим миллеризм. Стокман успокоил Елену, убедив ее, что «в любви Христа она может обрести надежду». По его словам, душевные страдания Елены указывали на то, что Божий Дух работал над ней. Позднее она писала, что служитель продолжал говорить ей «о любви Божьей к Его заблудшим детям, о том, что Он не желает их гибели, но жаждет привлечь всех к Себе посредством простой веры и доверия. Стокман рассказывал Елене о великой любви Христа и о плане спасения» (там же, с. 36).
«Не бойся, — говорил Стокман. — Возвращайся домой, доверяя Иисусу, ибо Он не откажет в Своей любви тому, кто искренно ищет ее». «За несколько минут разговора с пастором Стокманом, — сделала вывод Елена, — я получила больше познания о Божьей любви, Его заботе и нежности, чем в результате всех проповедей и увещеваний, когда–либо мною слышанных» (там же, с. 37, курсив мой. — Дж. Н.). Вскоре после разговора со Стокманом вера Елены укрепилась на опыте во время молитвенной недели в доме ее дяди (там же, с. 38). Хотя опыт был важен для нее, именно слова Стокмана о природе Божьей любви, вере и уверенности открыли ей новый путь, так как благодаря им многие представления Елены изменились (Очерки жизни Елены Уайт, с. 39). Около того же времени Елена получила также более полное представление об аде. Она поняла, что бессмертие присуще только Богу, а не грешникам, которые умрут навеки (см. там же, с. 48—50).
Ее беседа со Стокманом и правильное понимание ада слились вместе в новое представление о Боге. «Мое суждение об Отце, — писала она, — сильно изменилось. Теперь я смотрю на Него как на доброго и нежного Отца, а не как на сурового тирана, вынуждающего людей к слепому послушанию. Мое сердце устремилось к Нему в глубокой и горячей любви. Послушание Его воле казалось мне радостью, а служение Ему — удовольствием» (там же, с. 39; курсив мой. — Дж. Н.). С этого времени жизнь Елены была сосредоточена на преданном служении, а не на страхе потерять спасение. Другими словами, она уже не была поглощена собой и своим духовным состоянием, а посвятила все свои силы служению Богу и другим людям.
Всю оставшуюся жизнь Елена Уайт твердо верила в Божью любовь. Как и все мы, она испытывала эмоциональные взлеты, падения и разочарования, но с момента истинного обращения ее взаимоотношения с Богом основывались на вере, а не на чувствах. Ее христианский опыт совершенно изменился.