Хотя Елена Уайт не занимала руководящего положения в адвентистской Церкви, большую часть последних лет своей жизни она имела документы рукоположенного служителя. Однако она всегда подчеркивала, что ее рукоположение было совершено не людьми, но Самим Богом (Дочери Божьи, с. 252). «Братья» в 1870–х годах без вопросов называли ее «проповедником» (Защита, с. 9, 10). И хотя верно, что большую часть своей жизни она была, пожалуй, самым влиятельным служителем в адвентизме, мы не должны путать ее роль с ролью руководителя Церкви. Она была, по ее собственным словам, Божьей вестницей, чтобы передавать то, что Он открывал ей через Своего Духа. На эту уникальную роль в адвентизме Елена Уайт претендовала, и она ее совершала.
Передающая Божью весть
Если бы кто–нибудь спросил Елену Уайт, какую часть своего служения она считала самой важной, вестница Божья, наверное, ответила бы, что писательскую деятельность. Всю жизнь г–жа Уайт горела желанием выразить свою весть печатным словом, но не потому, что это была ее весть, а потому, что, как она сама выразилась, Бог дал ей эту весть для Своего народа. Говоря об истине, содержащейся в книгах «Патриархи и пророки», «Великая борьба» и «Желание веков», она говорила: «Начертанная в моем сердце и разуме Святым Духом, она столь же неизгладима, как и Закон, который был начертан перстом Божьим на каменных скрижалях» (Литературный евангелизм, с. 126). Благодаря личному опыту, она убежденно могла написать: «Эти книги исходят не от сестры Уайт. Они содержат те наставления, которые Бог давал ей на протяжении всей ее жизни. Они содержат тот драгоценный, утешающий свет, который Бог милостиво дал Своему слуге, чтобы передавать его миру» (там же, с. 125).
Сознание того, что она записывает наставления Божьи, наполняло вестницу Божью глубоким чувством ответственности. Она стремилась почтить Бога своим служением. «Я живу, испытывая трепет перед Богом, — писала она президенту Генеральной конференции в 1892 году. — Я не знаю, как обрисовать и как описать пером грандиозную тему искупительной жертвы. Я не знаю, как показать истины в живой силе, в которой они были представлены мне. Я трепещу и боюсь, как бы недостойными словами не умалить великий план спасения. Я склоняю мою душу в страхе и благоговении перед Богом и спрашиваю: «Кто способен к сему?» Как мне говорить, как писать моим братьям, чтобы они увидели лучи света, сияющие с небес?» (Письмо 40, 1892).
Писательская деятельность Елены Уайт во многих отношениях преобладала в ее служении. Она ложилась спать чаще всего около восьми часов вечера и вставала очень рано утром. В 1896 году она так рассказывала о своем писательском труде: «Я просыпалась в час или два. Как раз в это время я могла писать. Моя рука быстро двигалась по бумаге, а голова работала ясно. Я чувствовала сильный духовный подъем. Иногда я оказывалась под таким сильным впечатлением от истины и важных событий, которые ожидают нас, что лишалась физической силы и лежала обессиленная от сознания вечных реалий, открывающихся перед нами» (Письмо 59, 1896). Эти слова передают глубину ее чувств.
Другим примером привычки писать рано утром является случай, описанный г–жой Уайт в 1906 году. Она легла спать ранним субботним вечером, а проснулась около 22:30. «Я получила наставление и обычно редко остаюсь в постели после того, как такое случается… Я встала с кровати и писала в течение пяти часов так быстро, как только могла… Затем я отдохнула… Потом я вручила материал моей машинистке, а в понедельник утром он уже ожидал меня… Я пишу как можно больше, пока другие члены моей семьи спят. Я развожу огонь, а затем пишу непрерывно часами» (Письмо 28, 1906).
Разумеется, г–жа Уайт не всегда могла позволить себе трудиться долгими тихими утренними часами, но передавать весть ей так или иначе было необходимо. В одном таком случае, по рассказу Дж. Уайта, она написала шесть страниц Свидетельств, пока проповедовал Дж. Н. Андрюс. «Она сидела в метре с небольшим от кафедры и использовала Библию как опору. Потом, когда ее спросили, что она думает о брате Андрюсе, как о проповеднике, она ответила, что ничего сказать не может, потому что недостаточно долго слушала его» (Ревью энд Геральд, 1863, 8 декабря). Очевидно, она была не только деятельной женщиной, но и обладала исключительной способностью концентрировать свое внимание.