Понимание великими демократами-просветителями роли государства, политической борьбы было отличным от воззрений большинства семидесятников-народников, заплативших немалую дань анархизму и лишь после более или менее длительных блужданий осознавших самостоятельное значение той важнейшей исторической задачи (борьба за свержение самодержавия), которую поставили наиболее зрелые элементы демократии 60-х годов во главе с Чернышевским. Террористические методы, практиковавшиеся на определенном этапе народниками (главным образом народовольцами), находились фактически в противоречии с духом политических взглядов и политической деятельности как Герцена, так и Чернышевского.
Невзирая на различия между видными идейными вождями движения 60-х годов и семидесятниками, В.И. Ленин отнюдь не воздвигал глухой стены между этими двумя поколениями революционных разночинцев и хорошо видел то, что их объединяет. Ленин отмечал также те нити, которые не только демократов 40 – 60-х годов, но и революционных демократов-народников 70-х годов связывали с русскими социал-демократами. Когда Ленин писал об исторической заслуге «лучших людей своего времени», которые, веря в возможность крестьянской социалистической революции, поднимались на героическую борьбу с правительством, когда он писал о глубоком уважении социал-демократов к памяти этих людей, он имел в виду и революционеров-шестидесятников, и деятелей следующего поколения революционеров[815]. В книге «Что делать?», указывая, что осуществление задачи разрушения самодержавия – самого могучего оплота европейской и азиатской реакции – сделало бы русский пролетариат авангардом международного пролетариата, В.И. Ленин писал: «И мы вправе рассчитывать, что добьемся этого почетного звания, заслуженного уже нашими предшественниками, революционерами 70-х годов, если мы сумеем воодушевить наше в тысячу раз более широкое и глубокое движение такой же беззаветной решимостью и энергией»[816]. Упоминая здесь о заслуженном семидесятниками звании революционного
Боевой демократизм революционеров 70-х годов, их непримиримая враждебность к царской монархии, к господству помещиков, их стремление добиться свободы для народа и экспроприации помещичьих земель, их верность идее насильственного ниспровержения самодержавного, полукрепостнического строя, их обращение к народным массам, резкая оппозиционность социально-революционного народничества русскому либерализму[819] – вот черты, «заветы» старого, классического русского народничества, которые ценились русскими марксистами и позволяли им рассматривать плеяду революционных деятелей 70-х годов как своих предшественников по революционной борьбе, несмотря на различие классовых основ и глубочайшее расхождение общих теоретических концепций народничества и марксизма.
Следует также учитывать преемственность по линии использования организационных достижений и практического революционного опыта. В «Протесте российских социал-демократов» (1899 г.) В.И. Ленин ссылался на «традиции всего предшествовавшего революционного движения», когда настаивал на том, чтобы социал-демократия сосредоточила свои усилия «на организации партии, укреплении дисциплины внутри ее и развитии конспиративной техники»[820]. Известно, что Ленин в молодости, лично встречаясь с представителями народнического революционного поколения, «впитывал от них революционные навыки, с интересом выслушивал и запоминал рассказы о приемах революционной борьбы, о методах конспирации, об условиях тюремного сидения, о сношениях оттуда; слушал рассказы о процессах народников и народовольцев»[821]. В.И. Ленин весьма ценил «тип революционера старых времен, всецело преданного своему делу»[822], его высокие моральные качества, стойкость, упорство, самоотверженность[823].
819
См.
820
823
Проблема революционно-народнического «наследства» со стороны морально-психологической разработана в статье старого большевика (в прошлом народовольца) М.С. Ольминского «Золотой век народничества и марксизм» (см. его книгу «Из прошлого», изд. 2, М. 1922, стр. 45 – 48).