В полном противоречии с марксизмом находились взгляды Ткачева на природу государства в России. Ткачев не разделял анархистской позиции Бакунина и его последователей и высказывался за использование государства в интересах революции[886]. В этом отношении он не повторял вредной ошибки бакунизма, отрицавшего революционную роль всякого государства. Зато именно Ткачев с наибольшей резкостью выразил другой из теоретических пороков народничества, заключавшийся в непонимании классовой природы и экономической основы русского государства, в теории о «внеклассовом» происхождении и характере этого государства.
В своем полемическом «Открытом письме» Энгельсу, которое и вызвало упомянутый выше ответ последнего, Ткачев утверждал: «У вас государство не является лишь видимой силой. Оно обеими ногами упирается в капитал; оно воплощает в себе определенные экономические интересы… У нас имеет место совсем обратное отношение, – наша общественная форма обязана своим существованием государству, государству, висящему, так сказать, в воздухе, государству, которое не имеет ничего общего с существующим социальным строем…»[887] Энгельс подверг уничтожающей критике этот взгляд Ткачева, показав те социальные силы, интересы которых представляет царизм и которые извлекают всевозможную выгоду из существующего положения. Особое внимание Энгельс уделил выяснению неразрывной, органической связи царизма с помещиками и дворянским землевладением. Параллельно с этим Энгельс осветил бедственное и невыносимое положение крестьян, новые налоги и тяготы, которые принесла реформа 1861 г., экономическую кабалу со стороны ростовщика-кулака, вскрыл весь «капиталистический паразитизм», опутавший страну и сдавивший народные массы. Охарактеризовав экономические корни и классовую природу царизма, Энгельс мог сделать вывод, что висит «в воздухе» не русское государство, а скорее «сам г. Ткачев».
В тесной связи с отмеченными взглядами Ткачева стояло его, также глубоко ошибочное, отношение к лозунгу: «освобождение народа посредством народа», его горячее сочувствие бланкизму, который он старался приспособить к русским условиям. Считая царизм мнимой силой, не имеющей корней в экономике и социальном строе России, не понимая объективных предпосылок социалистической революции, Ткачев мечтал о коренном социально-политическом перевороте, осуществляемом в результате захвата власти узким кругом интеллигентных заговорщиков[888].
Выдающимся моментом в истории проникновения в Россию марксистской литературы явился выход первого русского перевода «Капитала» Маркса.
Знакомство с величайшим произведением марксизма началось в России задолго до появления русского издания. Уже осенью 1867 г., т.е. непосредственно после выхода немецкого издания «Капитала», К.А. Тимирязев увидел книгу в подлиннике у профессора химии Петровской академии П.А. Ильенкова и выслушал от него «чуть не целую лекцию» по поводу «Капитала»[889]. С конца 60 – начала 70-х годов ссылки на «Капитал» в немецком издании неоднократно встречаются в журнальной литературе («Отечественные записки», «Дело», «Неделя» и т.д.)[890]. В 1870 г. «Отечественные записки» напечатали статью В.И. Покровского (известного потом статистика) «Что такое рабочий день», составленную по «Капиталу». В 1871 г. сначала в «Киевских университетских известиях», а затем и отдельно появилась диссертация ученого-экономиста Н.И. Зибера «Теория ценности и капитала Д. Рикардо с некоторыми из позднейших дополнений и разъяснений» (в последующей переработке: «Д. Рикардо и К. Маркс в их общественно-экономических исследованиях»), которой Маркс дал положительную оценку. В дальнейшем Зибер продолжал популяризацию учения Маркса в ряде других работ. Н.И. Зибер не был революционером; он не сумел усвоить марксистскую диалектику. Понимание им самой экономической теории Маркса и ее места в развитии политической экономии страдало ограниченностью. Тем не менее его литературно-ученая деятельность принесла серьезную пользу прогрессивным читательским кругам России[891].
Еще до издания русского перевода «Капитал» стал проникать и в подпольные революционные кружки. Известно, например, что летом 1871 г. в наиболее влиятельном и крупном петербургском революционном кружке той поры (основанном Натансоном и др.) по немецкому оригиналу был прореферирован «Капитал».
886
Ткачев писал в программе своего органа «Набат»: «…Ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства» (
888
Бланкистские взгляды Ткачева не пользовались никакой популярностью у большинства революционеров-семидесятников (до-народовольческой поры). С отрицательным отношением к этой стороне взглядов Ткачева следует поставить в связь тот факт, что ответ Энгельса Ткачеву в некоторых своих частях принят был с удовлетворением частью народников. В послесловии «От издателей газеты „Работник“», приложенном к одной из заграничных публикаций известной записки министра юстиции Палена (автором его, как выше отмечено, возможно был Клеменц) высмеивались утверждения Ткачева об отсутствии в России «буржуазии и пролетариата», о том, что русским революционерам «остается бороться с одной политической властью» и т.д. (см. перепечатку в брошюре Л. Дейча «Социалистическое движение начала 70-х годов в России», Ростов-на-Дону 1925, стр. 60). «Земля и воля» 70-х гг. (в статье, автором которой был бесспорно Клеменц) писала по тому же поводу: «Один русский публицист, рассчитывая на поголовное невежество иностранцев относительно России, вздумал как-то, года три тому назад, рассказывать им сказки насчет всесословности русской земли, отсутствия буржуазии в России и сословных тенденций в русской внутренней экономической политике, но и там он был назван Энгельсом и Марксом „зеленым гимназистом“ и принужден был замолчать перед своими оппонентами» («Революционная журналистика семидесятых годов», стр. 93).
890
См. библиографическую работу О.П. Марковой «Отклики на „Капитал“ в России 1870-х годов» в «Летописях марксизма», 1930, I (XI). См. также книгу: