Неопытная, не знавшая крестьянства молодежь, пошедшая «в народ», была в значительной своей части проникнута невероятно оптимистическими ожиданиями. Она верила, что осуществление идеалов ее утопического социализма вполне возможно в результате успешного восстания русского (украинского, белорусского) крестьянства и что оно не потребует сколько-нибудь продолжительного срока (многие считали, что для этого достаточно несколько лет)[963]. В этом отношении настроение большой части молодежи, ходившей «в народ», отличалось, как уже отмечено, от настроения ведущей революционной группы начала 70-х годов, выросшей из кружка Натансона. С этим был связан переход от признания предпочтительности «оседлой» деятельности в народе, чего держались в названной группе, к признанию «летучей», или «бродячей», формы революционной работы, преобладавшей в «хождении в народ». В программной записке, составленной в 1873 г., П.А. Кропоткин писал: «Ходить по деревням, сеять на ходу мысль о необходимости восстания, производить мимолетное впечатление… мы считаем бесполезным… Мы считали бы более полезным оседлое влияние»[964]. Но не таков был взгляд многих участников «хождения в народ», уверовавших в готовность крестьянской массы по первому сигналу восстать против существующего строя и не видевших необходимости в длительном и прочном воздействии на народ[965].
С наибольшим единодушием решался вопрос о том, в каком виде целесообразнее всего действовать в народе. Подавляющее большинство в то время было убеждено, что успешно вести революционную работу среди крестьян можно, лишь самому выдавая себя за крестьянина или мастерового. Только таким образом считали возможным обойти недоверие народной массы к выходцам из привилегированных слоев общества.
Движение «в народ», развернувшееся в 1874 г., не имело общей организации, центра, руководства. В мае 1874 г. помощник главного начальника III отделения Левашов в конфиденциальном письме к министру внутренних дел Тимашеву отмечал в качестве особенности происходящего революционного движения отсутствие определенной и замкнутой организации. «Правительство, – писал он, – имеет дело не с отдельным числом лиц, соединенных каким-либо уставом, а с идеями; лица же, порознь или случайными группами, служат только проводниками и орудиями распространения этих идей, как осязательной внешней связи между собою»[966]. Впоследствии, подготовляя процесс участников движения в народ (дело 193-х), правительство приняло официально иную позицию. Оно пыталось доказать наличие обширного заговора, организаторами которого были названы четыре революционера: Сергей Ковалик, Порфирий Войнаральский, Ипполит Мышкин и Дмитрий Рогачев. Это было вымыслом, сочиненным с той лишь целью, чтобы запугать общество и облегчить расправу с обвиняемыми.
Тем не менее указанные деятели, несомненно, занимали очень видное место в движении 1874 г. Двое из них, Ковалик и Войнаральский, установили относительно широкие связи в революционной среде. С.Ф. Коваликом (1846 – 1926 гг.) были организованы кружки в Петербурге и Харькове. Он наезжал также в Киев, Москву, приволжские города, повсюду устанавливая связи с демократическими кругами молодежи и побуждая их к скорейшему переходу на путь революционной деятельности в народе. В разгар «хождения в народ» (летом 1874 г.) Ковалик сосредоточил свою работу в Поволжье. В июле 1874 г. он был арестован[967]. П.И. Войнаральский (1844 – 1898 гг.), принимавший участие в освободительном движении еще с начала 60-х годов, вел в период «хождения в народ» революционную работу главным образом в Москве, Саратове, Самаре, а также на своей родине, в Пензенской губернии. Обладая значительным капиталом, который целиком отдал на революционное дело, Войнаральский, чтобы обслужить начавшееся «хождение в народ», стремился организовать возможно больше явочных пунктов и учебных мастерских[968], печатание и распространение нелегальной литературы. Он был арестован почти одновременно с Коваликом.
С Войнаральским довольно тесно были связаны по революционной деятельности Рогачев и Мышкин. Д.М. Рогачев (1851 – 1884 гг.) начал свою работу в ближайшем окружении петербургской группы Кравчинского, Кропоткина, Перовской и др. (т.е. чайковцев, по обычному наименованию). В 1873 г. он поступил рабочим на Путиловский завод; в том же году помогал Синегубу вести пропаганду среди текстильщиков Невской заставы; с С.М. Кравчинским он работал среди крестьян Тверской губернии. После ареста и бегства Рогачев действовал в Пензе, потом в Саратове и в других местах. Во время разгрома движения 1874 г. Рогачев уцелел. «Я положил себе, – говорит он в „Исповеди к друзьям“ (ноябрь 1877 г.), – уйти в народ и не являться до тех пор на свет, пока не изучу все народные элементы. Под элементами же народными я понимал: сельский, городской, староверов и т.д.» Он стал, по собственным словам, «народным реальным протестантом». В 1876 г. он вернулся в Петербург с «готовою программою» революционной деятельности[969], но вскоре был арестован и заключен в Петропавловскую крепость.
963
Плеханов позднее писал: «Отправляясь в народ, революционеры воображали, что „
965
Популярность «бродячей» формы пропаганды среди народа была до известной степени связана и с «рекогносцировочными» целями, стоявшими на первом плане у части деятелей 1874 г.
966
Письмо Левашова к Тимашеву сохранилось в делах канцелярии министра внутренних дел за 1873 г. (под № 1645), в Центр. гос. историч. архиве в Ленинграде.
967
Книга С.Ф. Ковалика «Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х» (посмертное издание, М. 1928) является ценным источником и пособием для изучения похода в народ и его подготовки.
968
В таких мастерских, возникавших в разных городах, молодежь, готовившаяся идти «в народ», наскоро обучалась тому или иному ремеслу (столярному, сапожному и др.). Мастерскими пользовались также для явок, собраний и т.п.
969
Эту программу Рогачев в своей «Исповеди» формулировал следующим образом: «…Организация народной партии есть главная наша цель. Деятельность среди народа распадается на деятельность среди фабричных и среди сельских. Среди фабричных, кроме умственной подготовки, практическая деятельность есть стачки, а потом устройство касс и библиотек. Среди сельских, кроме, опять-таки, умственной подготовки, практическая деятельность должна состоять: в местной борьбе с местными эксплуататорами и в борьбе против правительства; последняя же должна состоять – раз только составилась группа крестьян, могущая сознательно влиять на остальную массу окружающих местных крестьян, – в неплатеже податей». (