По самым скромным подсчетам, среди бывших помещичьих крестьян 18 губерний примерно от двух пятых до половины получили явно недостаточные наделы, а в 12 губерниях процент крестьянских хозяйств с недостаточными наделами колебался от 53 до 69[1031]. Если размер и качество наделов уже при совершении реформы не обеспечивали в огромной части случаев даже полунищенского существования крестьян (особенно бывших помещичьих), то в дальнейшем положение продолжало изменяться к худшему. К началу 60-х годов средний надел на ревизскую душу составлял в Европейской России у помещичьих крестьян 3,2 десятины, а для всех разрядов, т.е. с учетом государственных и удельных крестьян, он равнялся 4,8 десятины. К концу 70-х годов средний размер надела для всех разрядов крестьян понизился до 3,5 десятины. При этом в таком районе, как Средне-Приволжский, эта цифра теперь была равна 3,1 десятины, а в Центрально-черноземном районе она снизилась до 2,2 десятины[1032].
Следует в то же время учесть все более прогрессировавший в пореформенный период процесс расслоения крестьянства, внутри которого выделялась, с одной стороны, зажиточная верхушка, а с другой – масса обездоленных, нищающих, разоренных крестьян. Наделом даже в две десятины были обеспечены отнюдь не все крестьяне. В литературе конца 70-х годов отмечались такие явления, как наличие, например, в Воронежской и Пензенской губерниях одной пятой крестьян с наделом менее одной десятины на душу[1033]. Существовала и далеко не малочисленная группа совершенно безземельных крестьян. Сама реформа 1861 г. сделала сразу известную часть крестьян (дворовых и пр.) безземельными. В дальнейшем число безземельных возрастало. Исследователи расходились в точном определении численности безземельных крестьян; но цифра эта, бесспорно, была уже к середине и концу 70-х годов достаточно велика. Так, обозреватель «Отечественных записок» известный публицист Г.З. Елисеев в 1875 г. принимал цифру в 6 млн. безземельных крестьян; либеральный «Вестник Европы» в 1881 г. определял «размеры безземельного сельского пролетариата» примерно в 3 – 5 млн. человек[1034].
Тяжелое состояние крестьянского хозяйства, обусловленное в первую очередь крайним малоземельем, переходившим в подлинный земельный голод, зависело наряду с этим от лежавших на крестьянах непомерных платежей. Бывшие помещичьи крестьяне выплачивали огромные выкупные платежи (а еще не перешедшие на выкуп, остававшиеся на положении временнообязанных, – оброки), бывшие государственные платили высокую оброчную подать. Помимо этого, крестьяне платили подушную подать, государственный земский сбор, губернские и уездные земские сборы (в местностях, где были введены земские учреждения), общественные и мирские сборы, страховые платежи и т.д.[1035] Еще Скалдин в своей книге подчеркивал, что сумма уплачиваемых крестьянами сборов превосходит доход с наделов крестьян[1036]. Вопрос о полной непосильности для крестьян лежащих на них платежей, о вопиющей несоразмерности платежей с крестьянскими доходами был широко освещен в ходе работ созданной правительством в первой половине 70-х годов «Комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства и сельской производительности в России» (так называемая Валуевская комиссия).
Комиссия вынуждена была признать, что из общей суммы сборов, падающих на все сельское население (в то время около 208 млн. руб.), лишь 13 млн. приходилось на поземельное дворянство (в среднем менее 14,5 коп. на десятину) и 195 млн. – на крестьян (не менее 2 руб. на десятину). Заключение, к которому пришла комиссия в своем докладе, сводилось к тому, что сумма сборов и платежей, падающих на крестьян, лишь в немногих местностях может покрываться доходами с земельного надела, что в некоторых местностях даже черноземной полосы платежи превышают доходность земли в 5 раз[1037]. Большое впечатление на общественное мнение произвел вышедший в 1877 г. труд профессора Петербургского университета Ю. Янсона «Опыт статистического исследования о крестьянских наделах и платежах», наглядно показавший невыносимость того бремени платежей и налогов, которое давило крестьянство.
1033
По отдельным уездам крестьяне с наделом менее десятины составили около 39% (
1034
1035
1037