При безусловной непосильности для трудовой крестьянской массы лежавших на ней платежей неизбежным было накопление больших недоимок. Применявшиеся администрацией способы взыскания, выколачивания недоимок служили дополнительной причиной крестьянского разорения. Еще Валуевская комиссия отмечала «применяемую без всякого разбора» продажу за недоимки крестьянского скота и инвентаря, не возмущаясь, впрочем, этой широчайше распространенной мерой по существу, а беспокоясь главным образом по поводу того, что она лишает казну, ради исправного поступления единовременного платежа, плательщика в будущем. В конце 70-х годов само министерство внутренних дел в конфиденциальном циркуляре указывало на практику «продажи, даже неоднократной, крестьянского имущества за недоимки по таким селениям, где крестьяне крайне бедны, наделены недоброкачественной землей и не имеют достаточных заработков», что, не предотвращая дальнейшего накопления недоимок, приводит к окончательному разорению крестьян[1038]. Взыскание недоимок сопровождалось бесчисленными насилиями и беззакониями. Продавались предметы, жизненно необходимые в крестьянском обиходе, притом обычно за бесценок; неоднократно случалось, что в продажу назначалось крестьянское имущество в селениях, на которых фактически даже и не было недоимок.
Недостаточность наделов по размерам, неудовлетворительность их по составу угодий, отсутствие выгонов, лугов, леса, самое расположение крестьянских участков по отношению к помещичьим владениям[1039], крайняя нужда крестьян в деньгах для уплаты выкупных платежей, налогов и сборов, для покупки самых необходимых товаров – все это ставило крестьян в зависимость от помещиков, понуждало их вступать в кабальные сделки с помещичьими экономиями. «Мужик, – писал В.И. Ленин, – стал обрабатывать землю своего прежнего барина, „арендуя“ у него свои же отрезные земли, подряжаясь зимой – за ссуду хлеба голодающей семье – на летнюю работу. Отработки и кабала – вот чем оказался на деле тот „свободный труд“, призвать на который „божие благословение“ приглашал крестьянина манифест, составленный попом-иезуитом»[1040].
Аренда принимала либо натуральную (отработочную и испольную), либо денежную форму. В обеих своих формах она была исключительно обременительной и невыгодной для крестьянина, но последний не имел иного выхода при сохранении существующего порядка, ибо не мог поддержать хотя бы нищенского уровня существования, без того чтобы не принанять клочка помещичьей земли. Пользуясь безысходной нуждой крестьян, используя связанную с этой нуждой конкуренцию между арендаторами-крестьянами, помещики бессовестнейшим образом взвинчивали арендную плату[1041]. Арендные цены со времени крестьянской реформы до конца 70 – начала 80-х годов возросли втрое и вчетверо. Уже в середине 70-х годов в некоторых местах черноземной полосы арендная плата за десятину пахотной земли доходила до 20 – 25 руб.[1042] При отработочной аренде наемная цена земли оказывалась еще гораздо более высокой.
Вместе с арендной платой быстро росли и цены на землю. Данные различных источников и исследований расходятся в определении точных размеров этого роста, но сам факт значительнейшего возрастания цен стоит вне всякого сомнения[1043]. При этом особенно дорого ценилась земля при продаже ее мелкими участками. Например, в 1863 – 1872 гг. стоимость десятины при мелких земельных сделках втрое превышала среднюю (по всем сделкам), в 1873 – 1882 гг. превышение было еще больше – в 3,5 раза[1044]. В результате для широких масс крестьянства путь к расширению своего надела посредством покупок оказывался фактически закрытым, и если за 20-летие (1863 – 1882 гг.) было все-таки приобретено 5 – 6 млн. десятин земли, то покупателями являлись в наибольшей мере зажиточные и очень зажиточные и «даже прямо крупные собственники», по словам одного из исследователей[1045].
1039
В литературе приводился следующий характерный пример: «Земля крестьян деревни Хомуты Орловской губернии расположена в пяти участках и между ними нет иного сообщения, как через чужие земли; кроме того, еще три куска надельной земли вкраплены в землю помещика, и к ним уже вовсе нельзя подступиться без его согласия. „Видите эту узенькую полоску, – с каким-то злорадством говорил последний статистику, тыкая пальцем в план: – вот я их тут и прижму“» («Великая реформа», т. VI, стр. 204 – 205).
1041
На аренде наживались и кулаки, снимавшие у богатых землевладельцев большие участки и передававшие землю крестьянам – середнякам и беднякам.
1043
А.И. Васильчиков в 70-х годах определял увеличение цен на землю в 20 – 100%. Ю.Э. Янсон говорил о росте и продажных и арендных цен в течение 10-летия после реформы на 300 – 400% (см. неподписанную статью «Мелкий долгосрочный кредит», принадлежавшую перу С.Н. Кривенко. «Отечественные записки» № 11, 1878 г.; «Современное обозрение», стр. 90 – 92).
1045
Янсон писал в своем «Опыте» (стр. 88): «Покупка земли крестьянами, несомненно, существует. Но покупщиками являются или те крестьяне, которые успели нажиться на службе в барских имениях, или те, которые еще при крепостном праве имели деньги и хранили их в кубышках».