Основой «поземельного устройства» бывших государственных крестьян служило изданное в 1866 г. «Положение»[1077], а также ряд последующих законов, правил и инструкций. Меры, вытекающие из «Положения» и дополнявших его актов, проводились в жизнь на протяжении более или менее продолжительного времени – в разные сроки по различным районам страны. Введение нового устройства многократно наталкивалось на противодействие крестьян, которые недовольны были теми или иными сторонами новых порядков, вызывавшими явное ухудшение их материального положения. Крестьяне в некоторых местах уклонялись от принятия владенных записей (документ, имевший для государственных крестьян значение, аналогичное значению уставных грамот у помещичьих крестьян), отказывались платить оброчную подать и т.д. Учитывая вносимое новыми порядками увеличение повинностей, крестьяне часто выражали желание «остаться по-старому». Очень сильно были задеты крестьянские интересы вышедшим в 1873 г. законом об однодесятинном на душу наделе леса (за специальный притом лесной налог), закрывавшим для бывших государственных крестьян возможность пользоваться значительной частью находившейся в их распоряжении до реформы лесной площади. И на этой почве возник ряд протестов и волнений.
В 1872 г. волнениями были охвачены селения государственных крестьян в Купянском и Старобельском уездах Харьковской губернии. Крестьяне не принимали владенных записей, собирали «самовольно» сельские сходы, объявляли подложными читавшиеся им властями государственные акты. По утверждению харьковских жандармов, «многие окрестные волости, кроме волновавшихся, были подготовлены к возмущению, ожидая, чем кончится дело»[1078]. Для подавления волнений было двинуто несколько эскадронов драгун, «зачинщики» были наказаны розгами. В 1873 г. начались волнения государственных крестьян в Кунгурском уезде Пермской губернии. Крестьяне ряда волостей отказались от выбора уполномоченных для участия в определении надела и исчислении оброчной подати, заявляя, что желают платить подати по-прежнему порядку и не иметь владенных записей[1079]. Крестьяне требовали смены волостных властей, обвиняя их в том, что они продались барам. 38 крестьян Кунгурского уезда, обвиненных в организации беспорядков «по случаю составления и выдачи крестьянам владенных записей», в 1874 г. были приговорены Пермской судебной палатой к заключению в смирительный дом на большие сроки. Тем не менее брожение не прекращалось, и местные власти еще в 1879 – 1880 гг. жаловались, что крестьяне некоторых волостей Кунгурского уезда не принимают записей и препятствуют межевым работам[1080].
В 1874 – 1875 гг. произошло одно из самых крупных волнений бывших государственных крестьян (около 5 тыс. душ) в Валуйском и Бирюченском уездах Воронежской губернии[1081]. Здесь в один узел сплелась борьба и против требований властей, казны и против помещиков. Потомки казаков, поселенных в этих местах еще при Петре I для обороны границы от набегов крымских татар и наделенных землей, упорно отстаивали право собственности на обширное лесное пространство – так называемую Казачью писцовую дачу, от которой соседние помещики постепенно незаконно отрезали большую часть. «Нельзя не признать, что много неправды совершилось в прежнее время по тяжебному делу, кончившемуся отчуждением большей части сих лесов в руки помещиков», – вынужден был признать в своих представлениях министру внутренних дел воронежский губернатор князь М.А. Оболенский, один из главных усмирителей крестьян[1082]. Крестьяне имели совершенно недостаточные земельные наделы (бедность крестьян неоднократно удостоверялась самими властями), и пользование лесными угодьями имело для них жизненно важное значение. Обострение ненависти крестьян к помещикам было связано также с непрекращающимися повседневными притеснениями со стороны последних[1083]. Десятилетиями шедшая борьба между крестьянами и помещиками оживилась в 1874 г. в связи с осуществлением (на основе закона 1873 г.) мероприятий по отграничению лесных участков. Будучи недовольны новым обложением за надел (однодесятинный) лесом, крестьяне Насоновской, Хмелевской, Казацкой волостей Валуйского и Бирюченского уездов категорически отказались участвовать в межевых работах, считая, что весь лес принадлежит им, что проводимая мера поведет к новым отчуждениям леса в пользу помещиков. Во время волнений, продолжавшихся с августа 1874 до конца сентября 1875 г., крестьяне проявили очень большую стойкость и упорство, не уступая, несмотря на аресты и ввод гусарского полка, требованиям и угрозам губернатора, полицейских и жандармских властей. Сенатор Клушин, специально командированный в Воронежскую губернию встревоженным волнениями Александром II, определял «неповиновение» крестьян следующими «главными признаками»: «1. Они единодушно заявили, что весь лес Казачьей писцовой дачи, как частного владения, так и казенного ведомства, составляет их наследственную собственность, жалованную их предкам императором Петром Великим, и в доказательство своего права производили скопом обширные порубки в лесах, захватывали целыми обществами угодья помещиков, скашивали сено, увозили собранный помещиками хлеб… 2. Они отказывались от явки в суд по требованиям местных мировых судебных учреждений и противодействовали приведению в исполнение состоявшихся по их проступкам заочных решений». 3. Отказывались подчиниться закону 13 (25) июня 1873 г. о лесном наделе, заявляя, «что от леса мы не отказываемся, но лесной десятины не принимаем, потому что весь лес наш». 4. Они отказывали всем требованиям местных административных и крестьянских учреждений относительно составления приговоров, выбора уполномоченных, подачи прошений в установленном порядке, отвечая постоянно одной фразой: «Рук мы не даем»[1084].
1077
Это положение касалось 36 губерний Европейской России. Поземельное устройство государственных крестьян 9 западных губерний (Литва, Белоруссия, Правобережная Украина) было определено указом и правилами 1867 г.
1079
Судя по сообщениям властей, упорство крестьян усиливалось из-за слухов, что составление владенных записей является подготовкой к передаче крестьян и их земель в крепостное право к помещикам (ЦГИАМ, III отд., 3 экспед., 1873 г., № 162).
1081
«Крестьяне смежных селений Воронежской, Харьковской и Курской губерний, а также Земли Войска Донского с напряженным вниманием начинали следить за событиями…», – утверждал впоследствии во «всеподданнейшем» рапорте сенатор Клушин, участвовавший в подавлении движения (ЦГИАЛ, Канцелярия министра внутр. дел, ф. 1282, оп. 2, 1875 г., № 18).
1083
Как устанавливается официальными источниками, «при отграничении владений помещиков межа прошла через усадьбы крестьян и отрезала у них не только все водопои, огороды и даже кладбища, но во многих случаях разделила селения на несколько частей, заняв средину их помещичьими плотинами, мельницами, сенокосами и даже посевами. Таким образом крестьяне очутились на клочках земли, окруженные со всех сторон чужими владениями, имея на душу едва по 1,5 десятины удобной земли без хозяйственных угодий и даже путей сообщения, так как в некоторых случаях сосед к соседу не может иначе пройти, как через владения помещиков. В числе последних находится немалое число мелких дворян, которые, владея несколькими десятинами среди крестьянских усадеб, главный доход извлекают из штрафов, взыскиваемых с крестьян за потравы мелким скотом и птицей хлеба, засеваемого на подобных клочках с этой предвзятой целью. В угодьях крупных землевладельцев этими же способами пользуются управляющие и лесные смотрители…» (ЦГИАМ, III отделение, 3 экспед., 1875 г., № 173, ч. 1).