Прекращение на несколько дней работ на одном из крупных предприятий столицы, высокая дисциплина и выдержка, проявленные забастовщиками, произвели большое впечатление и на общественные круги, и на правительство. Стачка вспыхнула в период, когда на Западе широкий размах получила деятельность I Интернационала, пугавшая господствующие классы и в России, когда внутри России окончание девятилетнего срока со времени издания «Положений» 19 февраля вызывало в правящей среде озабоченность, страх перед возможностью широкого крестьянского движения. Как известно, сами русские рабочие в то время уже внушали беспокойство властям, и III отделение в отчете за 1869 г. указывало на фабричные местности, как на «наиболее удобную» почву для агитации.
27 мая 1870 г., докладывая о Невской стачке царю, Трепов указывал, что он пока не видит здесь «какого-либо общего движения в рабочем населении». Тем не менее ему очень хотелось подавить в зародыше рабочий протест. Поэтому он решил срочно передать дело о стачке судебным органам, в расчете на то, что «впечатление, которое немедленное наказание виновных произведет на всю массу столичного населения, будет благодетельно»[1110].
Конфликты между рабочими и администрацией на Невской бумагопрядильне имели место неоднократно еще до майской забастовки 1870 г. На процессе о стачке рабочий Цыганов, проработавший на этой фабрике около 15 лет, свидетельствовал, что и прежде «раз пять-шесть рабочие соглашались промежду собой просить о прибавке» и предъявляли свое требование «все вместе», ибо, когда «ходили поодиночке, вдвоем, втроем, их всегда выгоняли, случалось – и без расчета»[1111]. Но впервые в истории русского стачечного движения забастовщики, как подчеркивал на самом процессе обвинитель Желеховский, впоследствии «прославившийся» в деле 193-х революционеров, предстали перед гласным судом.
Суд в данном случае не мог оправдать ожиданий правительства. Он был вынужден ограничиться небольшими наказаниями. Четверо обвиняемых, признанные «зачинщиками» (Владимиров, Петров, Потапов, Акулов), были приговорены к семидневному аресту при полиции, остальные, за исключением пяти оправданных, – к трехдневному аресту. Во второй судебной инстанции были оправданы все привлеченные.
Такой исход дела не устраивал правительство Александра II.
Упомянутые «зачинщики» были высланы в административном порядке. Вместе с тем согласно «повелению» царя министром внутренних дел был разослан многократно потом применявшийся местными властями конфиденциальный циркуляр (от 6 июля 1870 г.) о мерах борьбы против забастовок[1112]. Характеризуя стачку рабочих Невской бумагопрядильни как «явление совершенно новое», циркуляр предписывал губернскому начальству вести «самое строгое и неослабное наблюдение за фабричным и заводским населением и в особенности за всеми теми неблагонамеренными личностями, которые могут иметь вредное влияние на толпу».
Губернаторам предписывалось при первом известии о стачке немедленно, «не допуская дела до судебного разбирательства» и даже не испрашивая предварительного разрешения министерства внутренних дел, высылать «зачинщиков» в Архангельскую, Вологодскую и другие отдаленные губернии[1113].
Вопреки желанию правительственных кругов[1114], события на Невской бумагопрядильне привлекли внимание русской прессы. Московская газета «Русские ведомости» указывала, что рабочие стачки в России в таких размерах, как стачка невских рабочих, – дело небывалое. Выходившее в Петербурге «Новое время», сокрушалось о том, что «и нас не оберег бог» от стачки, и отмечало, что дело о протесте (газета называла протест первым) в сфере фабричного труда вызвало, несмотря на неполноту данных о нем, «весьма много толков». Внутренний обозреватель журнала «Отечественные записки» Н.А. Демерт, обличавший в своей статье хозяев бумагопрядильни и защищавший рабочих, вместе с тем отказывался еще признать выступление невских рабочих подлинной забастовкой, говорил о так называемой стачке рабочих на Невской фабрике и утверждал, что настоящее значение стачек в России не только «неизвестно», но и «неподходяще к характеру русских рабочих»[1115].
1110
«Рабочее движение в России в XIX веке», т. II, ч. 1, стр. 238 – 239. План Трепова был горячо одобрен Александром II.
1112
История этого циркуляра рассмотрена в статье Ю.И. Гессена «К истории стачек среди фабричных рабочих». «Архив истории труда в России», кн. 3, Пг. 1922, стр. 40 – 50.
1113
«Рабочее движение в России в XIX веке», т. II, ч. 1, стр. 242 – 243. Неослабное наблюдение за рабочими возлагалось министерством внутренних дел не только на местные органы власти, на полицию и жандармов, но и на фабрично-заводскую администрацию. Так, циркуляр министра внутренних дел от 1 марта 1875 г. предписывал губернаторам «сделать распоряжение об обязании всех сколько-нибудь значительных фабричных и заводских управлений… иметь наблюдение за появлением на их фабриках и заводах лиц, распространяющих вредную пропаганду между рабочими, и сочинений революционного содержания» (цит. по экземпляру циркуляра).
1114
В начале июня 1870 г. III отделение ставило перед главным управлением по делам печати вопрос, нельзя ли сделать распоряжение, чтобы русские журналы и газеты «воздержались от повествований относительно неурядиц между рабочими и их хозяевами».
1115