Процесс 193-х (октябрь 1877 – январь 1878 г.) являлся значительнейшим в ряду крупных политических процессов, начатых делом о Казанской демонстрации, за которым последовали дело 50-ти и дело «Южнороссийского союза рабочих». Процесс 193-х, по которому были судимы за пропаганду среди рабочих и крестьян деятели петербургской революционной организации начала 70-х годов (Синегуб, Чарушин, Шишко, Перовская и др.) и многие участники «хождения в народ», выделялся даже на фоне указанных дел как своей грандиозностью, так и исключительной обстановкой, в которой он протекал. Подсудимые провели в предварительном заключении до трех-четырех лет. Из числа привлеченных более 50 человек до суда умерли, покончили самоубийством или сошли с ума. На самом суде обвиняемые были поставлены в особо неблагоприятные условия, при которых им невозможно было осветить подлинный характер дела. Поэтому большинство из них решило протестовать против комедии правосудия и уклониться от всякого участия в судебном следствии и совершенно отказаться от защиты. Происходившая на суде борьба революционеров с правительством достигла кульминационного пункта во время яркого и мужественного выступления И.Н. Мышкина (15 ноября), которое закончилось бурными столкновениями между подсудимыми и жандармами.
Постоянно прерываемый председателем, Мышкин тем не менее сумел охарактеризовать «цель и средства социально-революционной партии», а также вопрос «о причинах возникновения и развития этой партии вообще и движений 1874 г. в частности». Мышкин указал на связь между движением 60-х и 70-х годов, подчеркнув, что то и другое явилось отголоском недовольства и борьбы народа. Движение последних лет (1873 – 1875 гг.) Мышкин поставил в тесную связь с «громким ропотом народа», вызванным его «отчаянно бедственным положением». В своей речи Мышкин резко разоблачал и экономическую, и юридическую сторону реформы 19 февраля, вскрывал грубо насильническое, реакционное направление всей внутренней политики правительства. Признавая революцию «единственно возможным выходом из настоящего положения», Мышкин отстаивал мысль, что эта революция должна быть народной революцией. Он говорил, что считает своей обязанностью, долгом чести стоять в рядах революционеров. Мышкин обличал зверские методы преследования революционеров правительством и в заключение заклеймил своих судей, которых поставил гораздо ниже обитательниц домов терпимости: «…Там женщина из-за нужды торгует своим телом, а здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества»[1227].
Внимание всей молодежи в течение нескольких месяцев было приковано к процессу 193-х. В высших учебных заведениях Петербурга происходили многолюдные сходки, на которых выступали ораторы-землевольцы. В столице распространялся составленный Г.В. Плехановым проект адреса министру юстиции Палену, которому от имени студенчества задавался вопрос, признает ли он в отношении социалистов «то, что называется неотъемлемыми правами личности», или «русское законодательство и впредь будет расправляться с социалистами так, как башибузуки расправляются с болгарами?»[1228] От имени московских студентов тоже была распространена прокламация, призывавшая общество к протесту против правительственных насилий. Исход дела 193-х дал новую пищу негодованию прогрессивных общественных элементов. По приговору сената почти половина подсудимых была признана вовсе невиновной, а многим было зачтено как наказание предварительное заключение. Даже для осужденных сенат вынужден был хлопотать перед царем о значительном облегчении наказаний. Но по представлениям шефа жандармов Мезенцова и министра юстиции Палена Александр II отказался удовлетворить ходатайство своего высшего судилища[1229].
Весьма показательным для общественных настроений того времени было знаменитое дело Веры Засулич, которую судили 31 марта 1878 г. за то, что 24 января того же года, на другой день после окончания процесса 193-х, она ранила петербургского градоначальника Трепова в ответ на гнусное насилие (наказание розгами), учиненное по его распоряжению над заключенным революционером-землевольцем Боголюбовым-Емельяновым.
Судили Засулич как уголовную преступницу обычным судом присяжных. В составе последних были люди среднего достатка, петербургские обыватели, чиновники, далекие от революции и революционеров. Но и они поддались общему настроению, враждебному царскому деспотизму, произволу царской администрации, и они прошли через тревоги и разочарования русско-турецкой войны. В результате эти люди вынесли оправдательный приговор Вере Засулич, а присутствовавшая в зале «избранная», привилегированная публика встретила этот приговор громким одобрением, которое разделяло с ней все прогрессивное в обществе и печати[1230]. Разумеется, наиболее бурно реагировала на освобождение Засулич молодежь, ответившая на него небывалой еще по масштабу уличной демонстрацией у здания суда[1231].
1227
Обвинительный акт по делу 193-х и некоторые материалы о судебных заседаниях, в том числе речь И.Н. Мышкина, перепечатаны в книге «Государственные преступления в России в XIX веке», сб. под ред. Б. Базилевского (В. Богучарского), т. III (Процесс 193-х), СПБ (1906); см. также «Стенографический отчет по делу о революционной пропаганде в империи. Заседания особого присутствия правительствующего сената», т. I, СПБ 1878 (это издание, предпринятое по инициативе защитников, было конфисковано и предано уничтожению, однако известное число экземпляров сохранилось). Для истории процесса существенны некоторые воспоминания, например:
1230
Из литературы о процессе В.И. Засулич отметим:
1231
Кроме студентов и молодой демократической интеллигенции вообще, в демонстрации по поводу суда над Верой Засулич принимали участие и рабочие. Демонстрации в Петербурге в связи с делом Засулич (а также Одесской демонстрации в июле 1878 г. по поводу дела Ковальского) посвящена наша статья «Две демонстрации» в «Исторических записках», т. 54, М. 1955, стр. 251 – 270.