Либеральное общество по-прежнему неспособно было к серьезной борьбе, не шло дальше жалоб, пожеланий и просьб, оно строило свои расчеты на столь зыбкой, в высшей степени обманчивой почве, как «доверие» и «благожелательство» Лорис-Меликова и его окружения. В декабре 1880 г. либеральный орган «Страна» в передовой статье программного значения указывал как «основную мысль» свою, «что пора недоразумений и колебаний должна миновать и что нечто важное должно быть совершено не кем иным, как родною России верховной властью». «Мы не жили иллюзиями, – писала „Страна“, – ясно сознавали и говорили, что общество в России, неорганизованное, разъединенное, не в силах понудить к дарованию себе того круга деятельности, в котором соединились бы… и укрепились общественные силы России. Но мы верили и верим, что для русской власти нет и нужды в материальном побуждении». «Нечто важное», о котором мечтали тогда «Страна» и либералы, определялось газетой как «обеспечение прав личности, призыв русского общества к участию в делах страны в форме совершенно определенной, в форме всенародно-собирательной»[1302]. Осуществления своих мечтаний о конституции либералы ожидали только сверху. «Не дай бог, чтобы осуществление их шло снизу», – писала «Страна»[1303]. Как всегда, либералы оставались враждебными революционной борьбе, особенно массовым революционным действиям; они гораздо больше боялись народного движения, революции, чем реакции[1304].
Народовольческая среда весьма выгодно отличалась от либералов как неизмеримо более трезвой оценкой политики Лорис-Меликова, так и своими честными и последовательно демократическими стремлениями, своей смелостью, твердостью и революционной энергией. Однако сами народовольцы исходили из ошибочных теоретических построений. Они продолжали растрачивать ресурсы революционного движения в террористических предприятиях. В начале 1881 г., к которому относится «расцвет» лорис-меликовской диктатуры, в Петербурге на террор было брошено почти все, чем располагала «Народная воля». Даже те люди, которые раньше вели пропаганду среди рабочих, были почти без остатка отвлечены на террор. «Рабочая газета», которую стали перед тем выпускать народовольцы, была ими приостановлена. Мобилизовав все средства, народовольцы наконец добились той цели, к которой они стремились с первого дня своего существования, – им удалось 1 марта 1881 г. убить Александра II[1305]. Успех этот в конечном итоге никак не оправдал ожиданий народовольцев. Не имея опоры в массах, они в момент известного замешательства правящих кругов не смогли двинуть в бой никаких сил, и не решились даже призвать народ к каким-либо определенным действиям. Печать бессилия и некоторой неуверенности лежит на тех воззваниях, с которыми после 1 марта обращались народовольцы к народным массам[1306]. В этой обстановке народовольцы не нашли для себя ничего другого, как обратиться со своим мирным предложением к новому царю, Александру III, обещая отказаться от террора в обмен на амнистию и созыв народных выборных. Царизм оставил этот призыв без ответа и вскоре встал на путь еще более свирепой и оголтелой реакции, чем при убитом Александре II.
Лагерь революционно-демократической интеллигенции конца 70-х годов истощил едва ли не большую часть своих лучших, наиболее энергичных и закаленных сил в оказавшейся в конечном счете бесплодной террористической борьбе. Именно это имел в виду В.И. Ленин, когда, выясняя причины вторичного (после периода падения крепостного права) поражения демократии, указывал, что «революционеры исчерпали себя 1-ым марта».
В.И. Ленин указал и на другие причины победы «партии самодержавия»: «…В рабочем классе не было ни широкого движения, ни твердой организации…»[1307] Революционная ситуация конца 70-х годов имела место уже не в крепостной, а в капиталистической России. В общественную борьбу вступал новый класс – пролетариат. Рабочее движение конца 70-х годов было крупным историческим явлением, показателем того, что народная борьба в России поднимается на новую, более высокую ступень. Наличие рабочего движения такого характера, как в 1878 – 1880 гг. (стачки, «Северный союз русских рабочих», агитационные рабочие издания и т.д.), является существенным отличием революционной ситуации конца 70-х годов от революционной ситуации конца 50-х и начала 60-х годов. Но, с другой стороны, рабочее движение в России еще только начинало по-настоящему развертываться. Его масштабы, степень организованности далеко не отвечали трудности и серьезности тех революционных задач, которые были поставлены ходом общественной борьбы. К тому же рабочее движение 70-х годов еще не было вооружено теорией научного социализма, оно лишь ощупью прокладывало себе самостоятельную дорогу и сделало в этом смысле только первые шаги.
1304
Это, впрочем, вовсе не исключало скрытого сочувствия части либералов террору. Такое сочувствие вызывалось предположением, что под влиянием террора правительство скорее может склониться к уступкам в пользу либерализма.
1305
Александр II был убит на одной из улиц Петербурга бомбой, брошенной народовольцем И. Гриневицким.
1306
См. «1 марта 1881 года. Прокламации и воззвания, изданные после цареубийства», с предисловием Н.С. Тютчева, Пг. 1920.