Наша социальная группа состоит из тех, кто подразумевается, когда мы используем фразу «люди говорят»: это люди, чье одобрение имеет для нас большое значение. В крупных городах, где у мужчин и женщин обширные интересы и есть возможность переезжать, границы социальных групп определены не столь жестко. Но даже там есть кварталы и глухие места, где люди существуют в абсолютно самодостаточных социальных группах. В сообществах поменьше люди могут более свободно перемещаться, после завтрака и до ужина искренне заводить с кем-то дружбу. Тем не менее каждый из них прекрасно понимает, к какой группе он принадлежит, а к какой – нет.
Отличительной чертой социальной группы обычно является правило, согласно которому дети могут вступать в брак c членом своей группы. Брак с представителем иной группы сомнителен, во всяком случае, пока помолвка не будет одобрена. Каждая социальная группа достаточно ясно сознает, какое положение она занимает в социальной иерархии. Группы, находящиеся на одном уровне, легко идут на контакт, их члены быстро заслуживают доверие, к ним традиционно относятся радушно. Но при общении групп, занимающих более «высокое» или «низкое» положение, всегда наблюдается некоторое замешательство (причем и с той, и с другой стороны), едва заметное чувство дискомфорта и осознание имеющихся различий. Безусловно, в таком обществе, какое выстроилось в Америке, люди довольно легко переходят из одной группы в другую, особенно в условиях отсутствия расового барьера и при стремительном изменении экономического положения.
Однако экономическое положение не измеряется размером дохода. Поскольку, по крайней мере, в первом поколении социальный статус определяет не доход, а характер работы человека, и требуется не одно поколение, чтобы такой подход исчез из семейной традиции. Следовательно, работа в банковском секторе, в сфере юриспруденции или медицины, в общественных службах, в газетах, церкви, крупной розничной торговле, работа маклером или на промышленном производстве социально оценивается иначе, нежели работа продавцом, управляющим, техником, нянечкой, школьным учителем или лавочником. Их ценность, в свою очередь, отличается от сантехника, шофера, швеи, почасового работника или стенографистки, как отличается ценность последних от работы дворецкого, горничной, кинооператора или машиниста локомотива. При этом доходы не обязательно совпадают с социальным положением в иерархии.
Неважно какие критерии играют роль для вступления в социальную группу, но когда она сформирована – это не просто экономический класс, а скорее, биологический род. Членство в социальной группе непосредственно связано с любовью, браком и детьми, или, если выразиться точнее, с жизненными установками и потребностями. В социальной группе мнения людей сталкиваются с канонами семейной традиции, порядочности, приличия, достоинства, вкуса и формы; выстраивается картина того, как эта социальная группа себя представляет, и потом ее старательно насаждают детям. Большое место в этой картине негласно отводится тому, как по официальной версии выстроена вся эта вынужденно принимаемая иерархия, какое социальное положение занимают другие люди. Чем более грубо требуется внешнее выражение надлежащего почтения, тем больше окружающие люди скромно и чутко молчат, поскольку знают, что такое почтение незримо существует. Это знание, открыто проявляющееся у живущих в браке людей, во время войны или общественных потрясений, является связующим звеном большого количества устремлений, которые Уилфрид Троттер[27] рассматривал под общим термином «стадный инстинкт».
В каждой социальной группе есть свои предсказатели, признанные блюстителями и интерпретаторами ее общественной модели, как, например, семейство ван дер Лейденов и миссис Мэнсон Минготт в романе «Эпоха невинности»[28]. Как говорится, вы существуете, если вас принимают у ван дер Лейденов. Приглашения на их рауты – это знак, что вы вхожи в определенные круги и у вас есть определенный статус. В колледже, например, «кто есть кто» определяется посредством старательно ранжированных выборов в университетские сообщества. Особенно чувствительны к этому общественные лидеры, на плечах которых лежит высшая евгеническая ответственность. Они должны не только внимательно следить за тем, на каких основах зиждется целостность их группы, но и воспитывать в себе особый дар понимания, что происходит в других социальных группах. Деятельность лидеров похожа на работу своего рода министерства иностранных дел. И тогда как большинство людей беспечно существуют внутри своей социальной группы, которая с практической точки зрения для них – целый мир, общественные лидеры должны сочетать глубочайшие знания о строении своей собственной группы с отчетливым и стойким пониманием, какое место она занимает в иерархии общества.