И даже таким пониманием политической структуры не исчерпывается ее реальная сложность. Формально она существует в социальной среде, где есть бесчисленное множество крупных и мелких корпораций и институтов, национальных, региональных, городских и пригородных структур, которые зачастую принимают решение, регистрируемое впоследствии политическим органом. На чем основаны такие решения?
«Современное общество, – говорит мистер Честертон, – по своей природе небезопасно, поскольку основано на представлении, что все люди будут делать одно, имея для своего действия разные причины… Как в голове преступника может гореть адский огонь за какое-то единичное преступление, так и в доме или под шляпой пригородного клерка может скрываться чистилище, где правит совершенно иная философия. Первый человек может быть законченным материалистом и ощущать собственное тело как ужасную машину, производящую мысли. Человек по соседству может оказаться последователем учения „Христианская наука“ и полагать, что тело менее материально, чем собственная тень. Он даже может считать собственные руки и ноги наваждением, подобно движущимся змеям в горячечном бреду. Третий человек на этой улице может придерживаться не учения „Христианская наука“, а наоборот, быть истинным христианином; вероятно, как сказали бы его соседи, он живет словно в сказке: в загадочной, но убедительной сказке, в которой полным-полно как образов неземных друзей, так и их непосредственного присутствия. Четвертый человек может оказаться теософом и вегетарианцем. А пятый человек – почему бы здесь не потешить свою фантазию, – пусть поклоняется дьяволу… Неважно, имеет ли ценность такое разнообразие; понятно, что такое единство шатко. Вряд ли стоит полагать, что все люди будут постоянно думать по-разному, но делать одно и то же. Общество закладывается не на сходстве и даже не на соглашении, а скорее на стечении обстоятельств. Четверо людей могут встретиться под одним фонарным столбом: один, чтобы покрасить тот в ярко-зеленый, выполняя задание в рамках крупной муниципальной реформы; второй, чтобы в свете фонаря почитать требник; третий, чтобы в запале алкогольного угара страстно обнять этот фонарный столб; а последний лишь потому, что ярко-зеленый столб – весьма приметное местечко для рандеву с дамой сердца. Но ожидать, что так будет всегда, ночь за ночью, неразумно…»[13].
А ведь эти четверо у фонарного столба – эквиваленты систем правительств, партий, корпораций, обществ, социальных групп, ремесел и профессий, университетов, сект и национальностей этого мира. Подумайте о законотворце, голосующем за норму, которая затронет даже самые отдаленные народы; о политике, принимающем какое-то решение. Представьте конференцию по проблемам мира, на которой переделывают границы Европы; посла в чужой стране, пытающегося разгадать намерения и своего правительства, и иностранного; бизнесмена, получающего лицензию в какой-то отсталой стране; требующего войны редактора; священника, который звонит в полицию, чтобы те урезонили загулявших весельчаков. Представьте завсегдатаев клуба, которые решают бастовать, или членов швейного кружка, которые хотят реорганизовать работу школ. Вспомните о судьях, размышляющих, вправе ли законодатели Орегона устанавливать часы работы для женщин; о заседании кабинета министров, которые должны принять решение о признании правительства; о партийном съезде, выбирающем кандидата и создающем свою политическую платформу; о двадцати семи миллионах избирателей, опускающих свои бюллетени в ящик для голосования; об ирландце из Корке, который думает об ирландце из Белфаста; о Третьем Интернационале, планирующем перестроить все человеческое общество; о совете директоров, который столкнулся с требованиями сотрудников; о мальчике, выбирающем жизненный путь; о торговце, который пытается оценить спрос и предложение на предстоящий сезон; о спекулянте, предсказывающем поведение рынка; о банкире, сомневающемся, стоит ли верить новому предприятию; а еще о рекламщике и о читателе этой рекламы… Вспомните, что американцы тоже разные, и у каждого в голове сложились свои представления о понятиях «Британская империя», «Франция», «Россия», «Мексика». Очень похоже на ситуацию, когда четверо стоят у ярко-зеленого фонарного столба.
И прежде, чем погрузиться в туманные джунгли идей о врожденных людских различиях, следует сосредоточить внимание на том, сколь удивительно различны людские знания о мире[14]. Сомнений в том, что важные биологические различия существуют, у меня нет. Поскольку человек – лишь животное, было бы странно, если бы их не было. Однако весьма поверхностно (а посему опасно) выводить обобщения, сравнивая чье-то поведение, пока не обнаружено измеримое сходство между средами, на которые такое поведение является реакцией.