Прекрасная новая страна! Отличные слова! Но весна для Дебби и Майлса не пришла. Теперь, по вечерам, вместе с Фэйт Хэтчитт прогуливается он тихими тропками в тени деревьев. И ходят, наверно, даже по той самой тропе, на которой Дебби тогда споткнулась…
— Я споткнулась, — сказала она вслух, неосознанно следуя хорошо накатанному руслу своей часто повторяемой истории. — Я споткнулась о морщину… или складку.
— Ты хочешь сказать — кочку, — почти что продекламировал Эдвард, обмениваясь радостными заговорщицкими взглядами с другими детьми. — Должно быть, ты споткнулась о кочку или корень.
— Нет! — Дебби глядела сквозь них, и они восторженно поежились. — Это была морщинка или складка в Порядке вещей. Просто складка в мире… и во всем, как будто кто-то скомкал клочок бумаги.
Она сморщила лоб, снова вспоминая эту загадку.
— Ты шла навестить Грэнни Гейтонс, — подсказал насмешливым голосом Эдвард.
—Я шла навестить Грэнни Гейтонс, — кивнула Дебби. — Я несла ей немного ежевики, но я споткнулась…
Ее глаза, полные воспоминаний, были большие и темные, и дети опять ощутили восторженный холодок и поежились. Внезапное появление среди них фигуры взрослого человека заставило всех с визгом броситься врассыпную, но они быстро опомнились и вернулись на место, узнав в фигуре Энсона Леверетти. Городской бродяга стоял сутулясь, руки в карманы, и пристально глядел на Дебби.
— Я споткнулась, — сказала Дебби, — и все схватила тьма.
— Ты ударилась головой, — прогнусавил Эдвард.
— Нет, — хнычущим голосом ответила Дебби. — Стало темно, и я была нигде. Все было черно, черно, черно, без дна и крыши, и ничего вокруг, только чернота, а затем я почувствовала резкий толчок, и во тьме — все сразу — зажглись большие огни. Миллионы и миллионы, как звезды, только большие и горящие.
Леверетти внезапно вздохнул и хотел было подойти к Дебби поближе, но не стал протискиваться сквозь плотную группу ребятишек.
— И тогда чернота… — подгонял голос Эдварда.
— И тогда чернота сгинула, и я падала, падала и очутилась среди цветов.
— И они были величиной с твою голову, — пропищала Хеппи.
— И они были величиной с мою голову и такие высокие, что доставили мне до плеча. Почва была рыхлой, и я испачкала все платье, — сказала Дебби. — И тогда я увидела леди.
— Почти голую, — прошептал Эдвард со стыдливым удовлетворением.
— Почти голую, — повторила Дебби. — Только здесь полоска материи…
Она коротко провела рукой на уровне груди.
— …и немного побольше здесь.
Рука прошла поперек бедер.
— Она помогла мне подняться, и пальцы ее на кончиках были алые, и она улыбалась губами, красными, как кровь. Она сказала: «Боже, дитя мое! Как это ты очутилась среди моих цветов?».
— Но я ничего не могла ей ответить. Я была напугана, потому что не видела никакого места, откуда я могла бы сюда выйти, — вокруг только помятые мною цветы… Потом она отвела меня в свой дом.
— Дом! — шепот прошелестел по ватаге, как пламя. — Дом!
— Я смотрела на дом, — Дебби тоже почти шептала, — и я могла видеть сквозь стены.
— Стены! — прошептали дети.
— Стекло, — тяжелый голос Леверетти заставил всех вздрогнуть, и блуждающий взгляд Дебби метнулся к говорящему.
— Но они не были толстыми, полосатыми и туманными, как наши стекла. Они были тонкие, прозрачные и чистые.
— Существует и такое стекло, какого вы и не видывали, вы, маленькие провинциалы. Не судите весь мир по одной вашей колонии и по задворкам ваших ферм.
— Да, — вздохнула Дебби, — может быть, то было стекло.
Она пристально посмотрела в несчастное лицо Леверетти и ощутила, как сжалось ее сердце. Он верит?
— Продолжай, Дебби! — Маленькая Хеппи нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. — Продолжай. Стены…
— Да, стены, — Дебби снова вошла в наезженную колею рассказа. — Я могла видеть сквозь стены. Леди провела меня внутрь в странную-престранную комнату, полную странных-престранных вещей, и все время говорила про «место» и «маскарад» и «отлично»! Она думала, что я спустилась с холма, где были другие, как я.
— И она сказала: «Тебе надо умыться» и ввела меня в комнату, где стены были из ярких-преярких цветов, а потом провела в комнату поменьше.