Перед сокольничим извивалась, рыча, снежная рысь, и он, не потеряв присутствия духа, запустил в страшного зверя фонарем. Затем оба бросились в разные стороны. Иоахим огромными прыжками пытался добраться до внешней стены замка. Она была слишком высока, чтобы ее перепрыгнуть, и он помчался вверх по лестнице, ведущей к узкому карнизу у вершины стены, предназначенному для защитников замка. Слышались крики, кто-то бросил в него факел и чуть не попал. Иоахим прыгнул на стражника, нацеливавшего в него копье, сбил его с ног и помчался дальше. Но впереди себя он увидел целую группу охранников с натянутыми до упора луками. Он сконцентрировался…
На стене больше не было рыси — вообще никого! Вооруженные стражники поспешили вперед, тыча копьями в каждую тень, все еще не веря, что зверь исчез.
— Колдовство! Быстро доложите господину! Здесь колдовство!
Стражники кинулись в замок, оставив несколько патрулей. Люди стояли кучками по два, по три — никто не испытывал желания прогуляться в одиночку в ночной темноте, когда рядом бродят спущенные с цепи темные силы. Гроза разразилась в полную мощь, через стену потоками лилась вода, которая смывала все на своем пути и смыла, в частности, никем не замеченное золотое колечко, увлекши его в водосточный желоб, по которому оно прокатилось, чтобы под конец упасть на мокрую землю внутреннего садика, где леди Джулия и ее девушки выращивали разные травы и цветы. Здесь оно и осталось лежать под мокрыми ветвями розового куста.
Когда лорд Танхефор услышал доклады сокольничего и стражников, он согласился, что, ясное дело, сокол был заколдован и что все это какие-то чародейские происки, направленные против замка. Он затем распорядился, чтобы один из его герольдов скакал день и ночь к ближайшему магу, пользующемуся заслуженной репутацией, «и которому он выплачивал гонорары, имея в виду как раз такие вот случаи. Тем временем он приказал принять все меры предосторожности внутри замка, запереть ворота и не открывать их до возвращения герольда.
До Сайстрэпа дошли утренние слухи и толки на ярмарке, где каждый теперь поглядывал на соседа с подозрением и спешил побыстрее упаковать свой товар и отправиться восвояси, хотя официально ярмарка еще не была закрыта. Если уж объявилось по соседству колдовство, то кто знает, где оно ударит в следующий раз. Лучше уж быть от него подальше, хотя бы и не успев набить кошелек должным образом. Лорд послал за чародеем, и если начнется свара — магия против магии — то все, что угодно может перепасть на долю ни в чем не повинного зеваки. Магия не разбирается, в кого ударить.
Однако Сайстрэп не оставил свои планы относительно леди Джулии — уж больно они были заманчивы. Здравый смысл даже теперь не смог поставить преграду его безумным помыслам. Он снова нырнул в свое укрытие и начал обдумывать новые планы, отбрасывая после некоторого размышления один за другим.
Леди Джулия, прогуливаясь по своему садику, наклонилась, чтобы сорвать освеженную дождем розу, и заметила блеск в грязи у основания ее стебля. Заинтересовавшись, она выкопала из грязи золотое кольцо, которое скользнуло ей на палец, казалось, по своей собственной воле.
— Откуда оно взялось? — Она подняла руку и в сиянии свежего, омытого дождем утра наслаждалась блеском кольца, радуясь удачной находке. Поскольку все ее девушки отрицали, что они что-то потеряли, она решила, что кольцо лежало в земле многие годы и только прошедший дождь вымыл его из почвы и, таким образом, она может оставить его себе.
Прошло два дня, три, а герольд не возвращался. Лорд Танхефор все еще не разрешал открывать ворота замка. Ярмарочная площадь опустела. Сайстрэп, загнанный в грязное логово в лесу, изгрыз ногти на руке до основания. Только фанатичное упрямство удержало его на месте.
В башне юной наследницы никто не подозревал о том, что ночами кольцо увеличивалось в размерах, превращалось в мышь и питалось крошками со стола молодой леди. Иоахим сознавал, что он ведет весьма опасную игру. Было бы гораздо лучше вновь обрести перья и крылья и, сделав несколько взмахов крыльями, убраться подальше от замка. Но он не мог заставить себя сделать это.
Всю жизнь леди Джулию обхаживали толпы льстецов, но она была умной девушкой и обладала достаточным чувством юмора, чтобы не дать вскружить себе голову. Она была одновременно добра и учтива. Снова и снова Иоахим испытывал искушение принять настоящий облик и рассказать ей свою историю. Но она редко бывала одна, а когда бывала, то он не мог осмелиться. Кто он такой — неуклюжая деревенщина. Он не способен и на простейшие полевые работы, не может даже нормально говорить. Он был уверен, что, как только он перед ней предстанет, она тут же позовет стражу. И он даже не сможет им ничего рассказать так, чтобы они поняли.