— Помечать знаком? — спросил я. — Вы можете прекратить такие вот вещи всего лишь с помощью знака?
— Конечно, — ответил вишнево-мерцающий. — Если он, кроме терминологии, не забыл еще и справочник графических заклятий!
— Оставь, — запротестовал зелено-мерцающий. — На квалификационных экзаменах я обошел тебя по очкам.
— Да, на три балла! — парировал вишнево-мерцающий, — и то, небось, пришлось Писцов подмазать…
Зелено-мерцающий вдруг вспомнил о моем присутствии и деликатно покашлял в слегка грязноватую руку.
— Ты что-то спрашивал?
Он был весь внимание.
— Знак, — напомнил я.
— Ах да, — сказал он небрежно. — Любой знак является заменителем чего-либо. Заменителем слова или заменителем действия, или заменителем функции. Мы используем трехчастный символ творения.
Он замолчал, но тут же заметил, что я с нетерпением жду объяснения.
— Гм… — Его губы беззвучно задвигались, и я решил, что он снова галопом проносится по очередному списку терминов. Наконец его лицо просветлело и он произнес полувопросительно:
— Троица?
— Троица? Как в церкви? — спросил я растерянно.
— Да, — кивнул он обрадованно. — Если, конечно, для тебя не является более знакомым…
Но движения его губ не сложились в знакомый мне звук.
— Троица, — сказал он и снова кивнул. — Таким образом, когда мы выправляем линейность, мы опечатываем необходимое место этим знаком, и встроенная в него функция надежно все защищает!
Он завершил объяснение в мажорных тонах.
— Теперь твой экипаж, — радостно заявил вишнево-мерцающий, и вдвоем они пропихнули мой автомобиль сквозь нечто. Я почувствовал себя несколько одиноким, когда услышал протяжное «слууууп» и увидел, что он исчез. Волны напряженности протянулись от меня к нему, когда он двигался.
— Теперь ты… — Вишнево-мерцающий уже сложил пальцы для щелчка.
— Подождите! Подождите! — Я протянул вперед руку. — Подождите минуту!
Они обменялись терпеливыми взглядами.
— Да? — сказал вишнево-мерцающий.
— Почему ЗАПТ того парня из будущего не повредил мне? А дикарь смог поранить нас обоих?
Я выложил им первый попавшийся из миллиона вопросов, роящихся в моем мозгу.
— А, это, — сказал вишнево-мерцающий. — Потому что и лук, и стрелы изобрели до появления на свет вас обоих. Ваше оружие бесполезно против дикаря, а он мог убить вас обоих. А ты мог бы убить парня из будущего, но он, бедняга, не смог бы никому из нас причинить вреда, даже и своим ЗАПТом. Его оружие не может воздействовать на время, предшествующее его собственному. Ясно?
— А-а, — сказал я тупо. — Да. Понятно. Но тогда… ну…
Я ощутил, что лицо мое напряглось от благоговейного ужаса.
— Вы двое — действительно настоящие ангелы?
— Ангелы! — ответ прозвучал, как раскаты удаленного грома.
— И вы действительно представали перед ликом Господа?
— Представали перед ликом Господа! — множество голосов вторило эхом с холмов. Сияние их лиц заставило меня зажмурить глаза. Они больше не были моими современниками. Они были вне времени.
— И вы действительно видели Его во всей Его славе?
— Во всей Его Славе! — как будто бы множество небесных обитателей подтвердило ответ, а на этих двух я смотреть уже не мог — так ярко сияли их фигуры и лики.
— И он касался вас Своими Божественными Руками?
— Своими Божественными Руками! — утренние звезды присоединились к хору беззвучных голосов чистой радости.
— Тогда… тогда… — я задыхался от волнения, прикрывая глаза тыльной стороной ладони, — позвольте мне… позвольте мне коснуться вас!
— Нельзя.
Эти слова вернули меня на унылую песчаную поверхность к угрюмому мерцанию воды.
— Но почему! — закричал я. Мой гнев был составной частью моего экстаза.
— Пойми нас правильно, — сказал вишнево-мерцающий, снова принимая облик девятнадцатилетнего или двадцатилетнего связиста. — Это не запрет. Это констатация факта. У тебя просто ничего не получится. Сам убедись.
Он протянул руку ко мне, и я попытался ее коснуться. Я не смог даже пальцем коснуться хоть чего бы то ни было. Моя рука прошла сквозь его руку, как сквозь воздух.