Но Гарольд, как и большинство американцев, безоговорочно верил в прогресс. Поэтому он испытывал инстинктивное отвращение к изменениям, затрагивающим основы общества, и отдавал предпочтение реформам, которые могли бы его исправить.
Несколько лет Гарольд писал статьи и очерки, осыпая мир своими политическими предложениями. Кажется, согласны с ним были очень немногие. Был, правда, один обозреватель из The New York Times, взгляды которого были очень схожи с взглядами Гарольда, и еще несколько политиков. Тем не менее Гарольд не складывал оружия, инстинктивно чувствуя свою правоту и веря в то, что когда-нибудь и все другие придут к таким же выводам, что и он. Карл Маркс как-то сказал, что Мильтон написал «Потерянный рай» «с той же необходимостью, с какой шелковичный червь производит шелк. Это было действенное проявление его натуры». Гарольд чувствовал, что завершил свою миссию в «мозговом центре». Он был не очень доволен тем, что Эрика порой отсутствовала дома неделями, но был счастлив, что смог внести свою лепту в развитие человечества. Он был уверен, что его «социалистический» подход – в том или ином виде – когда-нибудь сможет изменить мир.
Глава 21. Новое знание
Каждую зиму богатые, знаменитые и могущественные встречаются в швейцарском Давосе, съезжаясь на всемирный экономический форум. Форум продолжается неделю, и каждый вечер гости собираются на званые вечера. Люди, приглашенные на вечер «для внешнего круга», завидуют тем, кого пригласили в «промежуточный» круг, а те, в свою очередь, очень хотели бы удостоиться приглашения на ужин «для внутреннего кружка». Каждый следующий круг состоит из все более и более высокопоставленных лиц – по мере приближения к центру постепенно растет уровень богатства, известности и некомпетентности.
В раскаленном ядре внутреннего круга устраивается еще один званый вечер, святая святых Давоса – на него собираются, чтобы поболтать и посплетничать, бывшие президенты, министры, ведущие банкиры, воротилы глобального масштаба и Анджелина Джоли. Это вечер, вне всяких сомнений, самый скучный из всех. Социальная вселенная Давоса, как и все прочие социальные вселенные, состоит из кругов по интересам, и интересные, но неуверенные в себе люди всей душой стремятся попасть в круг безмятежных и самоуверенных.
Проведя несколько десятков лет в успешном бизнесе и проработав восемь лет на высоких постах – в течение первого срока Грейса она была заместителем руководителя администрации президента, а в течение второго – министром торговли, Эрика получила право доступа в самый узкий круг Давоса. Ее приглашали наравне с самыми именитыми и могущественными гостями.
Выйдя в отставку, она теперь работала в разных авторитетных комиссиях, занимавшихся решением в принципе не поддающихся решению проблем – дефицита бюджета, распространения ядерного оружия, трансатлантического альянса и глобальных торговых соглашений. Она не принадлежала к людям, лицо которых освещается радостной улыбкой при словах «пленарное заседание», но все же была тертым калачом, привыкшим к участию в разнообразных саммитах и стоически переносящим их невероятную скуку. У нее появились друзья и знакомые из числа бывших мировых лидеров, которые заседали в тех же комиссиях и в течение года кочевали из Давоса в Джексон-Хоул, из Джексон-Хоула в Токио или еще куда-нибудь, чтобы неизбежно выражать серьезнейшую озабоченность по поводу надвигающихся глобальных кризисов, которые находящиеся ныне у власти люди не замечают в силу своей врожденной близорукости.
Сначала Эрика сильно волновалась и стеснялась, разговаривая с бывшими президентами и мировыми знаменитостями. Но благоговение улетучилось на удивление быстро, и теперь она воспринимала эти встречи как сборища старичков, которые с вязанием в руках собрались на очередном курорте посудачить. Одного бывшего министра отправили в отставку из-за постыдного скандала, бывший президент оказался никудышным организатором, а какого-то бывшего министра иностранных дел и подавно бесцеремонно выгнали с поста. Никто не упоминал об этих давних болезненных неприятностях, все обиды были давно прощены.
Что же касается их разговоров, то они могли бы вызвать кошмарный сон у какого-нибудь поклонника теории заговоров. Оказалось, что, когда люди, руководившие ведущими учреждениями мира, собираются вместе, им хочется в первую очередь поболтать о гольфе, о разнице во времени между мировыми столицами и о камнях в желчном пузыре. Днем они вели напыщенные беседы об угрозе растущего протекционизма, а вечерами обменивались впечатлениями об аденоме предстательной железы. Встречи проходили при неукоснительном соблюдении правил Чатем-хауса[136] – никому не позволялось рассказывать ничего интересного. На вечерних посиделках главными событиями были рассказы об идиотизме, который творился в кулуарах.
136
Чатем-хаус