Он начал лихорадочно набрасывать черновик, описывая, как тимотический порыв, стремление к признанию, объясняет все типы поведения учеников средней школы. Он логически безупречно соединял неведомые ему прежде понятия, по-новому использовал старую информацию. Иногда ему казалось, что слова сами, без его участия, ложатся на бумагу. Они просто лились из него. Он растворился в строчках, ему казалось, что он вообще перестал существовать. Существовала только задача, и не он нашел решение – оно пришло к нему само, возникнув словно ниоткуда.
Отредактировать и отшлифовать сочинение было нелегко, но Гарольд справился и с этим. Мисс Тейлор была в полном восторге. Повествование местами было слишком страстным, а местами – невыносимо серьезным. Но восторженность Гарольда сквозила в каждом абзаце. Процесс написания сочинения научил его мыслить. Озарение дало ему новый способ познать себя и свой мир.
Мисс Тейлор познакомила Гарольда с методом, который позволил ему погружаться в подсознание и вновь подниматься к сознанию, научил сознательные и подсознательные процессы работать в единстве и согласии, – сначала овладеть базовым знанием, потом позволить этому знанию перебродить, затем попытаться навести в нем осознанный порядок. А после этого дать разуму в ходе непрерывных повторений объединять данные, пока не случилось внезапное озарение, которое позволило Гарольду успешно завершить работу. Процесс этот не был легким, но каждая секунда усилий, каждый момент отчаяния и борьбы продвигал дело еще на дюйм вперед. В конце концов Гарольд смог увидеть знакомый ему, казалось бы, мир в совершенно ином свете. Французский математик Анри Пуанкаре описывал это открытие как «неожиданное родство… между фактами, давно известными, но ложно представлявшимися чуждыми друг другу»{163}. Гарольду отныне не надо было напрягать силы для того, чтобы приложить такие понятия, как тимос, к окружающему миру; они стали автоматическими категориями его разума, способом восприятия новой ситуации.
Когда Гарольд еще ходил в детский сад и в первый класс, он с трудом учился читать, но затем этот навык стал естественным. Чтение вдруг перестало быть мучительным процессом складывания слов из букв; теперь можно было обратить все внимание на смысл. Став старшеклассником, Гарольд так же глубоко усвоил греческое мышление и теперь мог автоматически примерять его к своей жизни в любой момент, когда ему это было нужно.
Ему предстояло поступить в колледж и снова сесть за парту, но он понимал, что это будет лишь очередной ступенью на тернистом пути учения. Он будет тратить массу времени, записывая в дневник пришедшие ему в голову случайные мысли. Он будет организовывать мышление, раскладывая на полу записи. Он будет пережевывать и мучительно повторять мысли, решая какую-то очередную задачу, пока, наконец, в ком-нибудь неожиданном месте, например в душе или в супермаркете, его не посетит озарение – и мир сразу станет другим. Этот метод навсегда спасет Гарольда от убогой пассивной зубрежки. Этим способом он настроит свой разум так, чтобы тот не буксовал в наезженной колее, но свободно перелетал с одной выигрышной позиции на другую, чтобы он был в состоянии прикладывать разные паттерны к разным ситуациям, что посмотреть, что работает, а что нет, какие вещи можно сочетать, а какие – нет; чтобы он научился видеть, что может родиться из хаоса реальности, а что не может. Это и будет путь Гарольда к мудрости и успеху.
Глава 7. Нормы
Эрика, которой предстоит провести немалую часть своей жизни с Гарольдом, вступила в эту жизнь в абсолютно иных условиях. В возрасте десяти лет ее чуть не арестовали.
Они с мамой переехали в квартиру ее приятеля, в квартал, застроенный муниципальным жильем. В квартале была недавно построенная школа со звучным названием «Новая надежда». Это было новое здание с новой баскетбольной площадкой, на щитах которой были новенькие кольца с новехонькими сетками, а в самой школе было несколько новеньких, с иголочки, классов для рисования. Ученики щеголяли в элегантной серо-коричневой форме. Эрика отчаянно хотела поступить в эту школу.
Мать взяла Эрику за руку и пошла с ней в отдел социального обеспечения, где они час просидели в очереди. Когда они, наконец, вошли в кабинет, служащая отдела сказала им, что Эрика не может даже участвовать в лотерее[50] на право поступить в «Новую надежду», поскольку они не числятся в списке жильцов этого района.
50
В некоторых американских школах места для вновь поступающих учеников разыгрываются в ходе специальной лотереи школьных ваучеров