Здесь, как ни в одной другой области исторических исследований, особенно велика опасность обобщения, когда все сельское население начинают рассматривать как единое целое. Жизнь деревни в различных областях империи была такой же дифференцированной, как и те экономические и социальные условия, которыми определялся ее характер; и даже когда эти различные части утратили свою политическую самостоятельность, растворившись в Римской империи, те формы, в которых складывалась жизнь сельских местностей, не утратили своего многообразия. Верхние слои римских провинций и все городское население в целом были более или менее романизированными или эллинизированными; городская жизнь во всей империи приняла однородные формы; духовные интересы и деловая жизнь развивались в различных провинциях приблизительно в одном и том же направлении, но этот процесс нивелирования почти совсем не затронул сельскую жизнь в деревнях и больших поместьях. В то время как в городах происходили интенсивная романизация и эллинизация, в сельских местностях даже продвижение обоих официальных языков империи протекало очень вяло. Население пользовалось там этими языками только тогда, когда приходилось иметь дело с городами и администрацией. Но в своих усадьбах и деревнях крестьяне по-прежнему общались между собой на местных наречиях. Это хорошо известный факт, не требующий особых доказательств. Фригийские и галатские крестьяне Малой Азии говорили во времена апостола Павла и после него на своем родном языке, точно так же обстояло дело у африканских берберов, у кельтов Британии и Галлии, у иберов и кельтиберов Испании, у германцев на Рейне, фракийцев и иллирийцев на Балканах, у феллахов Египта и многочисленных семитских и несемитских племен Малой Азии и Сирии: арамейцев, финикийцев, евреев, арабов, халдеев, с одной стороны, и лидийцев, фригийцев, карийцев, пафлагонийцев, каппадокийцев, армян, ликийцев и т. д. — с другой.[231] Так же ревниво, как свой язык, они хранили веру своих отцов. Их боги и богини могли принимать римское обличье и римские имена, но эти обличья и имена были продуктом греко-римской культуры, да они и не могли не быть греко-римскими, ведь и каменотесы, высекавшие надписи, и скульпторы, и художники были учениками греко-римских школ, и в их распоряжении не было иного письменного языка и иных общепонятных образов, кроме греко-римских. Но боги, которых почитали под этими официальными именами и в этих условных обличьях, по-прежнему были теми же древними отечественными крестьянскими богами, представление о которых сформировалось в прошлые века.[232] Наконец, немаловажное значение имеет и то, что крестьяне продолжали сохранять свои традиционные формы экономической и социальной жизни, а также нравы и обычаи, которые порой оказывались сильнее, чем законы императоров.
В этом кратком очерке экономического и социального развития империи мы можем только в общих чертах обозначить эту проблему так, как она представляется в свете сегодняшних знаний. Даже в этой краткой форме задача оказывается довольно непростой, поскольку включает в себя как вопросы развития сельского хозяйства в целом, так и вопросы развития различных форм землевладения и аренды, причем для всех частей Римской империи эти вопросы требуют отдельного рассмотрения.
231
О живом бытовании местных языков в Малой Азии см.: Holl К. Das Fortleben der Volkssprachen in Kleinasien in nachchristlicher Zeit // Hermes. 1908. 43. S. 240 ff., cp.: Dessau H. Geschichte der romischen Kaiserzeit. II. S. 576. Anm. 3; Ramsay IV. M. Jahresh. 1905. Beib. Sp. 79 ff.; Colder W. M. JRS. 31. P. 161 sqq. (Фригия); Idem. Monumenta Asiae Minoris Antiqua. 1928. I. P. XII; Anderson J. G. C. JRS. 1899. 19. P. 314 sqq., Ramsay W. M. Hist. Comm, to Galatians. 1900. P. 147 sqq.; Staehelin F. Gesch. kleinas. Galater. 1907. P. 104 (Галатия); Cumont F. // Anatolian Studies, presented to sir William Ramsay. I (Армения). В кельтских странах: Haverfield F. Romanization of Roman Britain. P. 18; Cumont F. Comment la Belgique fut romanisee. P. 95; Jullian C. Histoire de la Gaule. III. P. 521. Новый важный материал можно найти в счетах гончаров из Грофесенка. По результатам лучших исследований этих кельто-латинских надписей (см.: OxeF. Bonn. Jahrb. 1925. 130. S. 64) видно, что степень романизации гончаров в период 40–55 гг. по Р. Х. была еще очень низка, а их знание латыни было очень поверхностным. Их языком, которым они пользовались в обыденной жизни, был кельтский, а не латынь. О языке в иллирийских землях см.: Patsch С. Historische Wanderungen im Karst und an der Adria. I. Die Herzegowina einst und jetzt // Osten und Orient. Zw. R. I. Wien, 1922. S. 95 (Hieronymus. Comment. VII in Isaiam. 19, 292). В Африке: Snellmann W. J. De interpretibus Romanorum usw. 1914. I. S. 47 ff. (об Апулее, Септимии Севере и Августине); cp.: S. 50; II. S. 108, 110, 112, 113, 119, 120, 129, 140; cp.: Schulten A. Das romische Afrika! S. 12, 25 ff., 98; GsellS. Khamissa. 1914. P. 31 sqq. Доказательством того, что сирийский, арабский, а также местный язык Египта по-прежнему оставались живы, служит тот факт, что едва римскому господству пришел неминуемый конец, как сразу же наступил период сирийского, арабского и коптского ренессанса; о коптском ренессансе см.: Wenger L. Uber Papyri und Gesetzesrecht // Sitzungsb. Munch. Akad. Wiss. 1914. 5. S. 17.