– Хочу узнать о состоянии моей новой подопечной. Всего лишь проявляю вежливость.
Он поправил воротник бежевой рубашки и оттянул вниз вязаную жилетку. Косясь на директора, он ждал поддержки, но та была сосредоточена лишь на Эбель. И Эбель это, кстати, помогло. Она и думать забыла про то, что минуту назад чуть не умерла прямо на этом деревянном лакированном полу.
– Вот вы и познакомились. – Директор, последний раз погладив Эбель по спине, отошла от нее. – Это Джосайя Кэруэл. Преподаватель криптографии и твой… – она опять пыталась подобрать слова, – опекун?..
– Ну, опекун – это сильно сказано. У нее есть мать, а значит…
– У меня нет матери.
Улыбку Шейлы перед смертью сложно было забыть. И полные надежды глаза всякий раз, как она приводила дочь в церковь, – тоже. Лучше бы у Эбель не было матери, чем та, кто вместо сказки перед сном читала ребенку молитву, изгоняющую дьявола.
– О… – брови Джосайи поползли вниз, – сочувствую, – и так же быстро вытянулись в ровную линию. – Но опекуном меня все равно не назвать. Преподаватель, помогающий освоиться и нагнать материал? Да. Но не отец, контролирующий капризную дочь. А так, можешь обращаться ко мне за помощью в любое время дня и ночи. Окей? – щелкнув пальцами, подмигнул он.
– Не говорите так, если вам больше сорока. Окей? – передразнила его Эбель.
– Мне меньше сорока, – улыбнулся тот. – Но больше девятнадцати. Поэтому, пожалуйста, не дерзи мне. Окей?
Мисс Вуд встала между ними, пытаясь разрядить обстановку. Ну святая женщина, ей-богу…
– Способность Эбель вам очень понравится, Джосайя.
– Даже не знаю, что сможет меня удивить.
Профессор, стуча каблуками лакированных ботинок, вальяжно прошел до своего стола и, сев за него, открыл толстую книгу.
– Она понимает язык мертвых, – горделиво произнесла Вуд.
– Санскрит? Шумерский? Древнегреческий? – тут же набросился Джосайя. – Может, язык майя?
– Это она расскажет вам сама, а я смею удалиться по срочным делам. – Посмотрев на часы, она сложила руки в замок. – Приходи в себя, Эбель. И если вдруг захочешь поговорить о вчерашнем, то знаешь, где меня искать.
Оставив за собой последнее слово, Вуд попрощалась и вышла из кабинета.
– Так что? Какие языки ты понимаешь? – Джосайя уставился на Эбель, которая теперь чувствовала себя максимально неловко.
– Я не уверена… Я… – мямлила она, сама не понимая, о чем вообще говорит.
– И это не удивительно. Мертвые языки утратили свои коммуникативные функции. Сложно сказать, какой язык умер и какой ты так легко понимаешь. А вообще ты знала, что по статистике ЮНЕСКО почти половина языков мира находится под угрозой исчезновения? Каждые две недели человечество теряет один язык. А вместе с ним и целую культуру отдельного народа! – Джосайя вскочил и, размахивая руками, принялся болтать без умолку: – Сейчас в мире насчитывается двенадцать мертвых языков. Сколько из них понимаешь ты?
Эбель скорчила гримасу, выражая эмоцию, которую сама-то плохо понимала.
– Эм…
– Только не говори, что все?! – Лицо Джосайи озарила улыбка. – Господи Боже, вот это тебе повезло! Невообразимо! – Он завис на пару секунд, воодушевленно рассматривая лицо Эбель. – А знаешь, я прямо сейчас направлюсь в библиотеку за книгами по санскриту! Начнем с него. Нет! Еще возьму латынь! И древнегреческий!
– Но…
С одной стороны, Эбель была рада, что этот зануда сейчас уйдет на поиски своего драгоценного клада, а с другой, она не хотела потом весь этот драгоценный клад разгребать.
– Зайди ко мне завтра после занятий. Я отдам тебе все книги и наработки. Расскажу о том, что знаю сам, и поделюсь интересными идеями!
Джосайя было направился к двери, но почему-то остановился.
– Ты же завтра будешь тут? В смысле, не сбежишь из академии?
– С чего вы взяли, что сбегу?
Эбель подловили, и она хотела знать, где прокололась. Как выдала себя?
– Ты не первая студентка, в глазах которой я вижу презрение и непонимание.
– И много таких было?
– Немного. И скурское кладбище вместило каждую из них.
Эбель оцепенела. И даже не от прямоты профессора, а от страха, что ее вновь настигнут ужасные воспоминания о прошлом дне.
– Вы все-таки умеете шутить? Я-то думала, вы безнадежны.
– Я не шучу, Эбель, – с серьезным лицом произнес профессор и, подойдя ближе, заговорил: – За стенами академии опасно. Ты не просто так оказалась здесь. Сюда попадают самые… самые исключительные из всех исключительных. И это место для каждого является последним шансом на новую жизнь. Даже для меня. Для Деборы Вуд. Для смотрителя кладбища и любого студента, которого ты встретишь в коридоре. Просто так сюда не попадают. Храм принимает не всех. Только тех скур, над которыми жизнь поиздевалась сильнее, чем над другими. Разве твой путь сюда был легким? – Джосайя не дал Эбель времени ответить. – Могу поспорить, что нет. И твои панические атаки – тому подтверждение. Твой колючий характер, острые зубы, которыми ты готова вцепиться в глотку любому из нас. Все это говорит мне о том, что ты пережила ужасные вещи.