Эбель не заметила, как быстро забилось ее сердце, предательски подтверждая каждое сказанное Кэруэлом слово. Надо признать, он знал, куда давить, лучше, чем директриса. Его рычаги сработали. Эбель была готова сдаться.
– Тут все прекратится. Ужасы закончатся. Страх отступит. Тревога тоже уйдет. Мы все, оказавшись здесь, поначалу не верили в это. Собаке, которую били годами, сложно привыкнуть к руке, что теперь нежно гладит по голове. – Джосайя положил тяжелую руку на плечо Эбель. – Мы тебе не враги. Я обещаю, что помогу освоиться. – Он заглянул в голубые, покрасневшие глаза Эбель. – Окей?
Отчего-то ему хотелось верить. Странно, ведь успокаивающая аура была у Вуд, а не у него.
– Я же просила не говорить так, – улыбнулась Эбель.
– Я перестану, если завтра увижу тебя на шифрологии. – Джосайя, улыбнувшись, наконец отступил. – Подумай, почему ты оказалась тут? Для чего? И ты удивишься, когда найдешь на это ответ.
Он, почти подскакивая, видимо радуясь своей победе, подошел к двери.
– Но успокоительное все-таки выпей. – И оставил Эбель в кабинете, пропахшем книжной пылью и кедровыми духами.
– Душнила, – проводив его взглядом, шепнула Эбель.
Каждой скуре достается свой уникальный дар. Нет человека, похожего на тебя. Нет и способностей, что, словно дешевые духи из «Волмарта», носит каждая уважающая моду школьница.
На самом деле Эбель была одной из них, ну, из тех девочек, которые за пять долларов покупали подделку на Lost Cherry от Tom Ford и, надушившись ею с ног до головы, разгуливали по школьным коридорам в надежде подцепить красивого мальчика. Эбель не любила отличаться от других. И ее белые волосы, вздернутый нос и пухлые губы лишний раз подтверждали то, что ничего нестандартного в ней нет. Обычная внешность обычной американки. Обычное поведение, обычные друзья, обычные интересы.
Так было до момента, когда ночью к ней пришел призрак. Тогда и началась ее необычная жизнь. Чертовы мертвяки являлись к ней каждую ночь на протяжении четырех лет. И Эбель помнила всех.
Словно проживая день сурка, она была готова поверить в Бога и вместе с матерью молиться перед сном. Но ей ничего не помогало – призраки не уходили. Оставалось лишь принять, что Эбель Барнс – очередная презираемая людьми скура и что призраки, поселившиеся в ее комнате, никуда не уйдут. Возможно, даже после ее смерти они будут таскаться за ней и, гнусавя на ухо, молить о помощи.
Эбель не понимала, почему этот дар достался именно ей и почему в мире больше нет того, кто помог бы ей разделить эту участь. Вышло как-то нечестно. Интересно, тому, кто раздает людям все эти способности, так не кажется? Если нет, то он явно бесчувственный болван.
– Вон та девчонка, видишь? – указала Соль пальцем на стол, где сидела кореянка с белой нашивкой. – Ее зовут Хичжин, и она дышит под водой.
Эбель было откровенно плевать, кто, где и чем дышит. Она метнула взгляд в сторону студентки и быстро опустила его обратно, в тарелку с куриной ножкой, брокколи и вареной картошкой.
Соль нашла блуждающую по заднему двору Эбель сразу после обеда, когда одни студенты вернулись на пары, а другие, расположившись на гниющих скамейках, громко болтали и смеялись, наслаждаясь то ли потеплевшей погодой, то ли окончанием уроков. Соль на удивление не допрашивала Эбель. Заметив, что та любуется храмом (хотя на самом деле Эбель искала тропинки, по которым ночью сбежит домой), Соль неторопливо подошла к ней со спины и, в шутку напугав новую подругу, протянула ей яблоко, которое давали на обед. Эбель не хотела есть, но от яблока не отказалась. Непонятно, где она находится и сколько ей идти до ближайшей дороги. Лучше иметь небольшой запас еды, чтобы, если заблудишься, хотя бы не умереть от голода.
Оставшийся день Эбель проторчала в комнате. Обняв колени, она сидела на кровати и смотрела на форму, аккуратно сложенную, немного потрепанную и явно неновую. Мысли мучили ее. Она не понимала, хочет ли остаться тут. И, следуя совету Кэруэла, пыталась найти ответ на вопрос: что она здесь делает? А еще пыталась не сойти с ума, ведь из их окна открывался вид на кладбище и кресты, торчащие из земли.