– Ясен перец, – кивнул Токарев. – Служил, конечно. Только ты не бери это близко к сердцу. Помнишь Леху Кольцова, которого к нам в пятом классе перевели? Он еще с бабкой жил. И всем рассказывал, что родители у него разведчики. Пали, мол, смертью храбрых, выполняя секретное задание в Экваториальной Африке. А потом выяснилось, что на самом деле никакие они не разведчики, а деревенские алкоголики, лишенные родительских прав. Но Леху я могу понять. Ему было двенадцать лет. А нам с тобой Заяц, сейчас далеко не двенадцать. И какая нам теперь разница, кем наши отцы были на самом деле – летчиками, космонавтами, разведчиками или простыми работягами? Вот мой, например. Он всю жизнь на заводе имени Октябрьской Революции гайку точил. И что мне теперь делать? Обижаться, что он никакой героической профессией не овладел, а прожил всю свою жизнь на городской окраине, выращивал на даче огурцы и капусту, а по вечерам тупо пялился в телевизор, регулярно употребляя водку «Сибирская»?
– Да я не про это говорю, Сань. – Вадим поморщился. – Я своего настоящего отца и не видел никогда. А Григорий Семенович меня с малолетства воспитывал. Что он мне не родной, я и подумать не мог. Вот и хочу правду узнать. Хотя бы теперь. Если он служил в секретном подразделении, так это многое меняет…
– Ничего уже изменишь на самом деле. Но если тебе это так важно, пусть дядя Гриша будет хоть самым секретным космонавтом. Лично мне для него и для тебя ничего не жалко. Только я, пожалуй, домой поеду. Меня жена сегодня точно загрызет. Ушел на полчаса – и пропал.
– В детстве меня мать предупреждала, чтобы я никому про отца не рассказывал. – Вадим покрутил в руках бутылку пива, но открывать не стал. – Говорила, что это, типа, информация не для посторонних… Смешно теперь вспоминать. Даже тебе, Санек, я ничего тогда не рассказал, а ведь ты мой лучший друг был. Помнишь? Хотя иногда меня так и подмывало похвастаться. Это потом, когда я повзрослел, а они развелись, то мать стала говорить, что никаким летчиком мой папаня и не был. Обманывала, говорила, только тебе во благо. Чтобы мог ты гордиться своим отцом. А вообще-то, он даже не твой биологический отец. Прикинь? Меня как поленом по голове стукнули… Я только сейчас, когда он умер, начал сопоставлять и размышлять. И не могу, Саня, прийти к однозначному выводу. Я так и не понимаю, когда она мне правду говорила. А вдруг она после развода мне намеренно соврала, чтобы папане отомстить?
Вадим медленно разжал кулак и выложил на стол полупрозрачный стеклянный шарик.
– Ты такую штуку видел когда-нибудь?
Токарев приподнял шарик двумя пальцами. Обычное стекло. Только с черными вкраплениями неправильной формы.
– Это что?
– Это панорамная камера. Очень качественная. Одна из последних разработок ведущего мирового производителя – сингапурской компании «Кристалл». С очень высокой чувствительностью и большой разрешающей способностью. Снимает практически в темноте и может передавать видопоток на частоте в три гигагерца на расстояние до двух километров. Поскольку такой камерой управляют дистанционно, то она часто применяется для систем скрытого наблюдения. Ставишь ее в люстру, например, и вся комната перед тобой как на ладони. Я с такими изделиями сталкивался, когда веб-дизайном на жизнь подрабатывал. А теперь спроси меня: где я ее нашел?
– Где? – послушно отозвался Токарев.
– В этой квартире. Сегодня. Когда осматривал коридор. Она в щель между досками закатилась. Я думаю, что таких камер здесь было несколько. Срезать их успели, а хвосты не все замели. Некачественно работают ребята, если даже я заметил…
– Заяц, у тебя с головой порядок? Есть такая болезнь, не помню, как называется, когда одним пришельцы из космоса спокойно жить не дают, другим – спецслужбы, а третьим – спутники-шпионы и глобализация экономики. Но заканчивают все эти люди одинаково плохо. Их помещают в тихие палаты с войлочными стенами, где за ними действительно ведут круглосуточное наблюдение.
– Да, интересная болезнь, – согласился Вадим. – Я ее знаю. Мне, кстати, на днях один дядька из Штатов звонил. Отцом интересовался. Вопросы разные задавал: как умер и все такое. Сказал, что он психотерапевт, что его зовут Роберт Хольберг и что он, якобы, с моим отцом знаком очень давно. Представляешь, давний знакомый из Штатов? Да за такие дела двадцать лет назад можно было в зону загреметь! Или не двадцать? В общем, не важно. Главное, я не пойму как этот американец номер моей мобилы узнал.