Смех срывается с моих губ прежде, чем я успеваю остановить его.
– Ты вдохновил Кирслея на пьесу?
Парень свешивает ноги с бруса. Я замечаю, что он бос.
– Инквизиция запретила пьесу, потому что в ней говорилось о краже драгоценных камней из королевской короны.
Я ловлю скептический взгляд Виолетты и припоминаю слухи, которые до нас доносились: мол, Чародей похитил корону королевы Джульетты.
– А на чей образ ты его вдохновил – сообразительного паренька или надменного рыцаря? – подшучиваю над ним я.
Теперь мне видны в темноте его ярко-белые зубы. Такая беззаботная улыбка.
– Ты обижаешь меня, любовь моя, – говорит он, потом достает что-то из кармана и бросает нам.
Предмет, посверкивая, прочерчивает в воздухе прямую линию и падает в самую мелкую часть бассейна.
– Вчера вечером ты забыла свое кольцо, – сообщает незнакомец.
Мое кольцо? Я торопливо подхожу к бассейну, опускаюсь на колени и вглядываюсь в воду. В солнечном пятне поблескивает серебряное кольцо, будто подмигивает мне. Это украшение я носила на безымянном пальце. Закатываю рукав, достаю его и зажимаю в кулаке.
Он не мог снять его с меня прошлой ночью. Невозможно! Он даже не прикасался к моей руке. Он вообще не спускался с балкона!
Парень смеется, а потом бросает что-то, на этот раз в направлении Виолетты.
– Давайте-ка посмотрим, что еще… – Вещица планирует вниз, и я вижу, что это лента от одежды. – Кушак от вашего платья, моя госпожа, – говорит он Виолетте и насмешливо кивает. – Как только вы вошли в эту купальню…
Он бросает вниз еще несколько наших вещей, включая золотую булавку с моей головной повязки и три драгоценных камня с рукавов Виолетты. Волоски у меня на руках встают дыбом, а парень продолжает игриво распекать нас:
– Вы обе очень рассеянные.
Виолетта нагибается подобрать свои вещи. Аккуратно прикрепляя украшения обратно на платье, она косится на Маджиано.
– Вижу, Аделина, мы нашли выдающегося местного жителя, – тихо говорит она мне.
– Эта демонстрация дешевых уличных трюков должна впечатлить нас? – кричу я, запрокинув голову.
– Глупышка. Я понимаю, что тебя на самом деле интересует. – Он выскакивает на освещенное место. – Ты хочешь знать, как мне удается это сделать. Сама-то ведь даже не представляешь, верно?
Перед нами тот же парень, с которым мы общались вчера вечером. Толстые веревки косиц свешиваются на плечи, одет он в разноцветную тунику, на которую нашито что попало – от кусочков шелка до огромных коричневых листьев. Приглядевшись внимательнее, я обнаруживаю, что листья на самом деле металлические. Золотые.
Улыбку его я уже успела запомнить – роковая, жесткая, – ясно, что он оценивает нас по всем параметрам и все примечает. От его взгляда у меня по спине пробегает холодок. Приятный холодок.
Знаменитый Чародей.
– Признаюсь, мне непонятно, как ты сумел забрать принадлежащие нам вещи, – говорю я, решительно вскидывая голову. – Пожалуйста, просвети нас.
Парень вытаскивает из-за спины лютню и несколько раз ударяет по струнам.
– Так, значит, вы все-таки под впечатлением.
Я перевожу взгляд на инструмент. Это не та лютня, что была у него вчера. Инструмент роскошен, инкрустирован сверкающими бриллиантами и изумрудами, струны позолочены, колки на грифе сделаны из драгоценных камней. В целом вещь выглядит аляповатой и безвкусной.
Маджиано протягивает нам лютню, чтобы мы полюбовались. Инструмент ярко сияет на свету.
– Разве она не восхитительна? Это лучшая лютня, какую можно позволить себе после удачной ночи за игровым столом.
Так вот, значит, на что знаменитый вор тратит свои доходы.
– И где тебе удалось раздобыть этого монстра? – выпаливаю я, не успев хорошенько обдумать слова.
Чародей удивленно моргает, потом обиженно хмурится и прижимает лютню к груди:
– Я считаю, она прелестна.
Мы с Виолеттой переглядываемся.
– В чем твоя сила? – спрашиваю я. – Все говорят, что ты из Молодой Элиты. Это правда? Или ты просто парень со способностями к воровству?
– А что, если я не из Элиты? – насмешливо спрашивает он. – Вы будете разочарованы?
– Да.
Он опирается на балку, обнимает свою лютню, бросает на меня взгляд, полный звериной мощи, и говорит:
– Хорошо. Я просвещу вас. – Он прикусывает губу. – Ты ведь умеешь создавать иллюзии, да?
Я киваю, и Маджиано указывает на меня:
– Тогда сотвори что-нибудь. Что угодно. Давай. Преврати эти развалины во что-нибудь прекрасное.