— Чтоб, не всплыли, — коротко пояснил он.
Правда, всплывать было особо некуда — воды в ручье — по колено. Я сделал, как он сказал. Тела были все еще теплые и мягкие, и меня опять замутило. Радовало только то, что теперь эти люди свободны от власти темных сил. Хотя на кой им теперь эта свобода?
Один за другим мы сбросили трупы в воду и забросали ветками. Мне почему-то сразу стало легче. Может, такая защитная реакция включилась.
Глава 10. Задание
Обратно шли быстро, молча. Ощущение было такое, будто ночной кошмар просочился в реальность, ну или скажем компьютерная игра про монстров вдруг перестала быть игрой.
Лишь закрыв на все замки входную дверь, Ильич выдохнул и сильно хлопнул меня по плечу.
— Ну, считай, первый экзамен сдал!
Я посмотрел на его разбитые, криво улыбающиеся губы и ничего не ответил. Ни радости, ни удовлетворения от сдачи этого «экзамена» я не ощущал.
— Хорошо сработал! — продолжал мой наставник, вешая пальто, — Все-таки не зря я пожертвовал своей физиономией.
— Можно подумать у вас был выбор, — съязвил я, бухаясь на кухонный табурет.
Ильич удивленно поднял бровь.
— Неужели ты всерьез подумал, что я не справился бы с двумя какими-то недоносками?!
Честно говоря, после тех приемов, какие он мне демонстрировал, после того, как я лично убедился в его мастерском владении боевыми искусствами, было очень странно увидеть Ильича безвольно висящим между двумя жлобами. Но против лома нет приема.
— Они, наверное, оглушили вас сзади… — осторожно предположил я, не желая задеть самолюбие старика.
— Да нет, просто врезали пару раз по лицу, а я даже не защищался, нужно было, чтобы все выглядело убедительно.
— То есть? — не понял я, но внутри что-то неприятно заскребло, предчувствуя подвох.
— Надо было, чтобы ты поверил, что я в опасности. Я хотел посмотреть, как ты себя поведешь, готов ли ты к заданию.
— Так значит, вы притворялись? А я, как идиот переживал! Но он же порезал вам щеку!?
— Это, мой дорогой, сущие пустяки, главное правильно себя настроить. А тебе нужно учиться владеть собой. Почувствовал, как они полезли в тебя, как только ты дал волю эмоциям?
— Я чувствую, что СЕЙЧАС хочу дать волю эмоциям! — заорал я, — Вы провели меня как какого-то школяра! В игры играете, а я жизнью рискую!
— Не горячись, Матвей, — спокойно, почти ласково произнес Ильич, усаживаясь напротив меня, — ты меня сильно порадовал, ты отличный ученик. Трудно поверить, что за какой-нибудь месяц, ты превратился из ботаника в настоящего мужика. Ты это, иди отдохни, приведи себя в порядок, а потом я расскажу о задании.
— Да пошли вы…! — в сердцах крикнул я, вышел из кухни и заперся в своей комнате.
Я плюхнулся на кровать и, бороздя взглядом белое пространство потолка, пытался понять во что же теперь превратилась моя жизнь. Думаю, так чувствует себя девственница, лишившаяся невинности. Я тосковал по неведению.
Тосковал по своей старой жизни, по простой понятной жизни. По работе, в которой уже стал спецом, по идиотским шуткам главного инженера, по секретарше Леночке, вдохновлявшей меня на самые смелые фантазии. Я тосковал по Антону, соседу из третьего подъезда, с которым пару раз в месяц играл в бильярд, тосковал по квартире, в которой прожил столько лет. Но больше всего, я скучал по жене. Себя не обманешь. Может, ею уже многие годы манипулировали демоны, но я — то об этом не знал! И о существовании этих чертовых демонов я тоже не знал. Просто жил себе, как все. Только вот все так и продолжают жить в неведении и в этом неведении и помрут, а я вынужден нести бремя знания, да какой там нести — кровь проливать! Свою и чужую.
Перед глазами встал мальчик из погибшей реальности, первоклашка, который никак не мог завязать шнурки. Его круглые, доверчивые глаза. Как-то сами собой нахлынули страшные воспоминания: люди, охваченные безумием, города, погрузившиеся в хаос.
Я не смогу спать спокойно, зная, что где-то умирают миллионы, миллиарды людей. Я теперь никогда не смогу спать спокойно.
Со стоном я поднялся с кровати, и решительно устремился на кухню. Ильич как ни в чем не бывало уминал мятные пряники с кефиром.
С нарочитой воинственностью, я бухнулся на табурет, задев при этом ножку стола, да так сильно, что кефир выплеснулся из чашки Ильича и растекся белой кляксой по скатерти. Но мне было не до извинений.
— Чего там за задание?
— М-м — м бу-мм-м, — промычал Ильич с набитым ртом, указывая на пряники.
— Что?
— Говорю, угощайся, очень вкусно, — ответил он уже более членораздельно.