— Неужели?
— Да я хоть сейчас поменяюсь. Правда, ему там, пожалуй, одиноко, и он больше времени проводит у нас и в «Митре», чем дома. Чтоб было с кем поговорить. Пейсон — он общительный. Такие могут дружить с капитаном школьной сборной по крикету, при том что сами в крикет не играют. Я хочу сказать: люди к нему тянутся.
Ленокс не смог сдержать улыбку: сказано было метко.
В комнате ничего особенного не нашлось. Повсюду лежали книги, теннисные ракетки, разбросанная обувь, приличный ворох бумаг, испещренных латинскими переводами, и заметки, сделанные для семинаров. На одном листе бумаги с обратной стороны несколько раз было от руки написано: «Джордж Пейсон».
— Не подскажете, что бы это могло значить?
Стамп пожал плечами:
— Может, это Джордж от скуки расписывался? Я тоже иногда рисую на лекциях.
— Может быть, — согласился Ленокс.
В глаза бросалась довольно большая коллекция спичечных коробков.
— Дабни курит?
— Нет. Просто так собирал.
— Да, похоже: они все из разных клубов и баров.
— Помнится, он завелся, когда я стянул один.
— Странно.
— Да нет, я же говорил, Дабс частенько бывает не в духе.
Среди остальных вещей ничего примечательного не попадалось. Так, случайные мелочи. Факты повседневной жизни мало что говорили о Дабни, и портрет у Ленокса не складывался.
— А где вы нашли карточку «Общество „Сентябрь“»?
— Лежала сверху на стопке книг. — Стамп снова потянулся за коробком из коллекции Дабни, чтобы зажечь сигарету. — Всего за час до вашего прихода. Я сунул куда-то биографию Кромвеля — очень надеюсь, что она хотя бы там и лежит, — вот и полез искать у Дабса.
Тщательный осмотр комнаты был завершен. Ленокс взглянул за окно. Стемнело.
— Спасибо, вы мне очень помогли.
— Не стоит благодарности. Вы ведь найдете их, верно?
— Откуда вы родом?
Стамп откинул с лица волосы.
— А что? Я из Лондона. Почему вы спрашиваете?
— На вашем месте я провел бы выходные дома.
— Да почему?
— Двое ваших лучших друзей исчезли. Я предлагаю проявить осторожность, не впадая в панику. Осторожность в любом случае не помешает. Дело непростое.
Изумлению Стампа не было предела.
— Ничего себе. Возможно, я так и сделаю, — ответил он и снова повторил: — Ничего себе.
Он проводил Ленокса вниз, до выхода во внутренний дворик. Чарлз на прощание взглянул молодому человеку в лицо и понял, что вопреки его совету тот запаниковал.
ГЛАВА 10
— В полицию обратишься? — спросил Мак-Коннелл, поднося к губам кружку пива.
— Не думаю. Нет, во всяком случае, пока. Прошло всего полтора дня, убедительных доказательств, что дело нечисто, нет. Исходя из того, что нам известно, они могли просто укатить в Лондон. В чем я, однако, сомневаюсь.
Часы показывали семь, лиловые сумерки сгущались в непроглядную темень. Ленокс вдруг почувствовал, как разом навалилась усталость: его день начался слишком давно.
— Да уж, — подхватил Мак-Коннелл. — Закалываешь кошку, смываешься гульнуть на Парк-лейн — обычное дело.
Доктор облачился в серый шерстяной костюм, один из тех, без которых невозможно представить оксфордскую профессуру. Из нагрудного кармана выглядывал платок в крупную клетку — символ шотландского происхождения. Мак-Коннелл был по-прежнему привлекателен: крепкий, подтянутый, со здоровым румянцем, говорившем о привычке проводить много времени на свежем воздухе. Только потухшие глаза его старили.
Но сейчас он улыбался:
— Дохлая кошка, Ленокс! Это не шутки. Недаром я стал врачом.
— Звездный час твоей карьеры, ты ведь это хочешь сказать?
— Вне всяких сомнений!
Они сидели в «Медведе» — самом первом питейном заведении Оксфорда. Мак-Коннелл предпочел бы паб поизысканнее, однако Ленокс настоял на своем. В любимом городе он бывал чересчур редко, а приезжая, всегда навещал места своей юности. В «Медведе» в трех крошечных полутемных комнатках под сводом из деревянных балок, за шатким столом с уймой восхитительных блюд, детектив чувствовал себя по-настоящему счастливым. И не он один: уже в тринадцатом веке, с 1242 года, если память ему не изменяет, сюда ходили студенты со схожими вкусами.
Ленокс поедал свиную отбивную с подливкой и картофель в чесночном соусе, вспоминая, как каждый четверг на третьем курсе, после тяжких библиотечных трудов, он и его друзья собирались в «Медведе» излить тоску от приближающихся годовых экзаменов. Мак-Коннелл терзал картофельную запеканку в горшочке, но основное внимание уделял пиву.
— Куда планируешь поехать теперь, Чарлз? — поинтересовался он, отрываясь от кружки.
Даже не знаю. Хотя… С недавних пор меня тянет в Марокко.
Глаза Мак-Коннелла заблестели.
— Марокко! Даже не знаю, есть ли на свете место более дикое!
— Ну почему же. Французы уже там, и мне бы хотелось посмотреть Танжер. Говорят, красивый город.
Соверши Ленокс все намеченные поездки, он стал бы самым прославленным путешественником своей эпохи. По законам неизбежности, на пути каждого хорошо спланированного начинания вставало новое расследование. И все равно он получат ни с чем не сравнимое удовольствие, проводя долгие часы за картами и путеводителями, разговаривая с агентом из бюро путешествий, переписываясь с иностранными консульствами и продумывая до мельчайших деталей маршрут по изведанным и неизведанным краям. В последнее время его мысли занимало Марокко, до этого была Персия, еще раньше — французское побережье в районе города Вильфранш-сюр-Мер. Друзья обожали подсмеиваться над его грандиозными, но почти никогда не реализуемыми планами (лишь однажды, почти десять лет назад, ему довелось совершить незабываемое путешествие по России), но на дружеские шутки он, конечно, не обижался.
— Ах, красивый? — В глазах доктора плясали веселые искорки.
— Представь себе, да! Можно нанять проводников, горцев — порой это небезопасно, но у меня в «Клубе путешественников» есть приятель, который не прочь разделить со мной опасности.
Еще какое-то время они развивали тему Марокко, потом Ленокс воспользовался непринужденным тоном беседы, чтобы задать неудобный вопрос.
— Томас, трудные дни миновали? — постарался произнести он как можно беспечнее.
Интуитивно Ленокс чувствовал, что вопрос задавать не стоит, но делал это по просьбе леди Джейн: она просила узнать, как на самом деле обстоят дела у Мак-Коннеллов, потому что беспокоилась за Тото (юная вспыльчивая красавица, на которой был женат Томас, приходилась леди Джейн кузиной). Обычно леди Джейн воспринимала происходящее вернее и уж в любом случае тоньше Ленокса, и вполне возможно, что приподнятое настроение Мак-Коннелла сегодня утром объяснилось ожиданием нового дела или мимолетным приливом бодрости. Кто знает?
— Да, да, все замечательно, — отозвался Мак-Коннелл.
— Вот и хорошо, — попытался сгладить неловкость Чарлз. — Извини, что я… Я просто хотел сказать, что не все шло гладко…
Повисла пауза. Только что сиявшее доброжелательностью лицо Мак-Коннелла потухло.
— Что ж, сказать по правде, нам с Тото случалось повздорить. Но уверяю тебя, это все по пустякам.
— Мне жаль, — вежливо сказал Ленокс. И сожалел он искренне.
— Ну, хватит об этом. Тебя еще интересуют мои выводы о пресловутом коте?
— Разумеется.
— Как мы изначально предполагали, животное отравили, но доза была не смертельной, ее хватило, только чтобы усыпить.
— Изначально предполагал ты, не я. Но продолжай, не томи!
— Яд дали приблизительно за час до убийства, что определенно указывает на хорошо обдуманный план. По коту видно, что его холили и лелеяли, я бы даже сказал, денег на него не жалели, хотя, повторяю, в собаках я разбираюсь больше.
— А по оружию что-нибудь есть?
— Немного. Как мы оба видели, это нож для разрезания конвертов с выгравированной на рукоятке буквой «П». Нож старый; судя по штампу, выпущен в сороковых годах девятнадцатого века.