Выбрать главу

Общество «Сентябрь». По эскизу Т. Батлера. Принята в 1849 году.

В серебряном поле горностаевый шеврон, поверх которого — шествующая дикая черная кошка.

Девиз: Nil Conscribe Sibi. — С чистой совестью.

Ленокс задумался, откинувшись на спинку стула. Возможно ли? Он перечитал подпись, потом — слово в слово — переписал ее в блокнот, не забыв отметить номер полки, название книги и автора. Еще раз пробежал глазами оглавление: нет ли других ссылок на «Сентябрь», и перечитал описание в третий раз.

«Так, — размышлял он, — еще одна кошка».

ГЛАВА 20

— Как поживаете, мистер Келли?

— Благодарю вас, хорошо, мистер Ленокс, только, как я уже говорил, зовите меня Красногривый или Ред.

— Да-да. Если не ошибаюсь, так вас зовут студенты?

— Верно, сэр, хотя и не из-за этого. — Главный портье со смехом дернул себя за волосы. — Все потому, что я ирландец, как вы понимаете.

— Помнится, мы в свое время тоже подшучивали над нашим портье. По-моему, это признак симпатии.

— Надеюсь, что так, сэр. Вы хотели меня о чем-то спросить?

— Так и есть, Ред. Хотел поговорить с вами о том дне, когда исчезли Билл Дабни и Джордж Пейсон.

— Боюсь, сэр, после того, как тело бедного Пейсона нашли на лугу Крайст-Черч, это невозможно. Страшный, невероятный удар для всех нас.

— В таком случае вот письмо от инспектора Гудсона, где он просит вас ответить на мои вопросы.

Келли взглянул на письмо, протянутое Леноксом, и кивнул:

— Хорошо. Хотя навряд ли я знаю что-то полезное.

— Почему вы так считаете?

— В тот день я почти не видел мистера Пейсона.

— Но вы ведь видели его мать?

— Так и есть, незадолго до полудня.

— Ее визит не был неожиданностью?

— Конечно, нет, сэр.

— Значит, приезжала она довольно часто?

— Так оно и есть, сэр.

— А встреча Джорджа Пейсона с матерью во внутреннем дворике происходила на ваших глазах?

— Я бы так не сказал, сэр.

— Когда же вы видели Пейсона в последний раз?

— Я определенно видел, как он выходил из колледжа после того, как встретил мать и сказал ей, что подойдет позже.

— Ах вот как!

— Правда, он не смотрел в мою сторону. Это и был последний раз.

— Он вышел сразу вслед за матерью?

— Она направилась вниз по Шип-стрит, сэр, а молодой Пейсон вышел минут пять спустя.

В самом центре Оксфорда, вокруг крошечного перекрестка Шип-стрит (когда-то известного как Линкольн-колледж-лейн) и Терл-стрит, теснилось множество колледжей, а в конце Шип-стрит стояла Саксонская башня, самое древнее сооружение города, построенное в 1040 году.

— А Дабни вы в этот день видели, мистер Келли? Ред?

— В тот день — нет, сэр. Но накануне вечером — да.

— Что он делал в тот момент?

— Собирался на танцы в колледж Иисуса.

— Джордж Пейсон тоже туда собирался?

— Не знаю, сэр.

Ленокс вспомнил о бальной карточке, найденной в комнате Пейсона.

— А слуга Пейсона?

— Нет, сэр, он на танцы не ходил.

Ленокс расхохотался:

— Похвально! Вообще-то я хотел спросить, видели вы его в тот день или нет?

— Его я вижу каждый день, сэр. — Главный портье начинал терять терпение.

— Мне бы хотелось с ним поговорить.

— Его сейчас нет, сэр.

— Странно.

— Видите ли, сэр, у него сегодня выходной.

— Вы не знаете, полиция снимала с него показания?

— Насколько мне известно, нет, мистер Ленокс.

Ленокс пришел в недоумение. Похоже, бальную карточку стоило включить в список зацепок. Почему на ней только одна часть диалога — ответ слуги? Значит ли это, что свою просьбу Пейсон послал на другом листке? Но почему?

— Вы когда-нибудь слышали об обществе «Сентябрь», мистер Келли?

— Нет, сэр.

— Однако вы служили в армии, как я полагаю?

— Да, все портье — бывшие военные. Я служил в саперных войсках.

— Доводилось участвовать в сражениях?

— Слава Богу, нет, сэр. Хотя должен заметить, если бы пришлось, я не сплоховал бы.

— Безусловно… Вы не могли бы рассказать мне о Билле Дабни?

Главный портье с сожалением покачал головой:

— Студентов чрезвычайно много, сэр, и по-настоящему хорошо я знаю только третьекурсников. Мистер Дабни был просто одним из многих. Любезный, дружил с мистером Пейсоном и мистером Стампом — боюсь, это все, что я о нем знаю, сэр.

— Вел большую переписку?

— Переписку? Не могу вам сказать, сэр.

— А Пейсон?

— Ах да — вы мне напомнили: последнее время ему приходило больше писем.

— Не припомните ли, каких, откуда?

— Да, теперь, когда вы спросили, мне пришла на ум одна странность. Он получал письма, все как полагается, марки с профилем королевы — и выбрасывал их, даже не распечатав.

— Как вы это заметили?

— Не я, сэр. Это другой наш портье заметил, мистер Феллоуз.

— Не могли бы вы припомнить, когда это было.

— Конечно, сэр. Примерно неделю назад, так мне кажется, — в конце концов мистер Феллоуз не выдержал, достал письмо из корзины для бумаг и вскрыл. И там ничего не было!

— Более чем странно.

— Вот именно.

— Но было же на письме что-то еще, кроме марки и адреса? Какие-то штемпельные отметки?

— Ничего, сэр. Даже обратного адреса.

Условный сигнал? Сколько же времени Пейсон знал о грозящей ему опасности?

— Нет ли сейчас почты для Джорджа Пейсона?

— Нет, сэр. И для мистера Дабни тоже ничего. Я и сам сразу проверил.

— Кто еще из портье дежурил в тот день, когда пропали Дабни и Пейсон?

— Оба дня на дневном дежурстве был я, а на вечерних — Феллоуз. В одно из дежурств со мной был помощник, Фелпс.

— А сегодня вы один?

— Нет, Фелпс пошел с обходом: проверяет лестницы и комнаты студентов. Новые меры, введенные после трагического происшествия.

— Понятно. Что ж, спасибо, мистер Келли. Я вам премного обязан.

Из Линкольн-колледжа Ленокс направился в колледж Иисуса, который находился тут же, на Терл-стрит. Один из плеяды маленьких и средних колледжей на главной улице города, покорявших не величием, а своеобразием. Колледж Иисуса отличался большим количеством валлийцев (его и создал валлиец, Хью Прайс, хотя официальный титул основателя принадлежал королеве Елизавете Первой) и заметным представительством в университетских спортклубах. К достопримечательностям колледжа относилась также огромная серебряная чаша для пунша: русский царь, герцог Веллингтон, король Пруссии и принц-регент торжественно выпили из нее в 1814 году в честь победы над Наполеоном. Но больше всего в этом колледже Ленокс любил нарциссы — каждый год первого марта, в День святого Давида (опять же валлийца), их золотое цветение знаменовало приход весны. Ленокс помнил, как любил смотреть на них и слышать радостный стук сердца: еще одна зима миновала.

У входа в колледж он обратился к портье:

— Мне прислали записку от некой Рози Литтл. Не знаете, она еще здесь?

— Приходите завтра утром, — важно ответил полнолицый портье с двумя подбородками.

— Благодарю.

Стемнело. По-прежнему держа в руках записную книжку, Ленокс зашагал в «Рэндолф». Сеть натянулась, это точно — но кто в ней?

ГЛАВА 21

В фойе гостиницы Ленокс подошел к стойке и уже собирался спросить ключ, как вдруг увидел леди Аннабел Пейсон. С тяжелым сердцем он направился ей навстречу.

Она сидела в полутемном углу, еле заметная, целиком погруженная в себя. Подойдя ближе, Ленокс заметил, что глаза у нее опухли и покраснели, а лицо со дня их последней встречи стало еще бледнее. Было видно, что для нее в жизни все потеряно, и Ленокс сразу поставил это себе в вину.

— Леди Аннабел? — тихо окликнул он.

Она не сразу подняла голову.

— А, мистер Ленокс, — кивнула она с большим достоинством. — Как поживаете?

— Леди Аннабел, вас кто-нибудь сопровождает?

— Брат сейчас говорит с полицией, а так — да, он со мной.