— Да-да, верно! В любом случае вы оба просто обязаны согласиться: из вас получится такая красивая пара — вы же придете на крестины — перед алтарем! О, и еще, Чарлз, я так надеюсь, что это девочка! А ты как думаешь? Девочки настолько милее, по-моему.
— Представляю себе, как счастлив Томас!
— О, еще как! Он сожалел, что надо уехать из Оксфорда, когда я его вызвала, но он страшно рад!
По лицу леди Джейн, которое он читал как раскрытую книгу, Ленокс видел, что ребенок может стать панацеей, которая спасет брак Тото и Мак-Коннелла от вспышек то и дело возникающего недовольства, и разделял обе радости: очевидную, празднично царящую в гостиной, и тихую, по понятным причинам не оглашаемую — в подтексте.
Разговор зашел о выборе имени для ребенка (мальчика Тото хотела назвать Генри, но список девичьих имен напоминал подлине библейскую родословную, куда входили Маргарет, Энн, Анна, Элизабет, Луиза и еще добрая дюжина других, немедленно сменявшихся уменьшительными), а вслед за тем о выборе школы — если будет мальчик (сошлись на Итоне, хотя Ленокс, как мог, отстаивал Харроу) и о выборе жениха — если будет девочка (договорились, что он должен во всем походить на отца малютки). В доброжелательной атмосфере, наполнявшей комнату, Ленокс, хоть и радовался от души за Тото и Мак-Коннелла, невольно загрустил — в самом потайном, стыдящемся самого себя уголке души, — что ему в таком счастье отказано.
В какой-то момент Тото поинтересовалась, где Ленокс собирается ужинать.
— Собирался ехать в клуб «Девоншир», чтоб поужинать в компании, — признался Ленокс.
— Чепуха! Ужинай с Томасом! Марч, Джейн и я сегодня отмечаем радостное известие. Может, кто-нибудь еще присоединится. У меня сердце сжимается от мысли, что Томас останется один-одинешенек причитать над своими дохлыми зверюшками. Может, вытащишь его куда-нибудь на ужин, закажете бутылку шампанского или что-нибудь в таком роде?
— Восхитительная мысль, — поддержал Ленокс. — Я, пожалуй, тоже приглашу еще кое-кого: Хилари, Данстана, может, мой брат приедет — получится славная компания.
— Чудно! — воскликнула Тото и возобновила разговор о таинствах детской и оттенках желтого цвета, в который покрасят стены, если родится девочка.
Извинившись, Ленокс перешел в другую комнату — написать Мак-Коннеллу и еще пяти адресатам, чтобы пригласить их в ресторан «У Томпсона», ценимый им за всегда оживленную атмосферу. Он давно уже хотел туда съездить. За смертью Джорджа Пейсона и недомолвками в отношениях с леди Джейн Ленокс и не заметил, как утратил бодрость духа, а ведь хотел направить весь запас энергии на раскрытие дела. Лишний бокал вина и вечер в дружеской компании — вот что ему надо, чтобы начать завтрашний день с новыми силами.
— Приглашения написаны, — сообщил он дамам, входя в гостиную.
— Прекрасно, — откликнулась Тото.
А леди Джейн спросила:
— Ты надолго в Лондоне, Чарлз?
— Боюсь, что нет. Основная часть расследования связана с Оксфордом, и завтра я уеду. Но скоро, надеюсь, все закончится.
— Надеюсь, что так, — произнесла леди Джейн, и Ленокс мог поклясться, что это сказано искренне.
С другой стороны, кто знает, где кончается дружеская привязанность и начинается любовь? Ее чувства для него теперь загадка. Куда только девалась былая ясность? В тысячный раз он терзался вопросом о незнакомце в сером сюртуке — и в тысячный раз ругал себя за вульгарное любопытство. Боль от невысказанной любви вновь начала нарастать, но он заглушил ее, усилием воли сосредоточив все внимание на словах Тото, рассуждавшей о том, как хорошо с астрологической точки зрения родиться в феврале.
Само собой, Тото и ее новость не дали Чарлзу поговорить с леди Джейн наедине, а возможно, спасли его от этого разговора. Однако был момент в конце встречи — Тото вышла в холл и задержалась у зеркала, — когда слова, не прозвучавшие во время общей беседы, медленно и неотвратимо, как вода из открытых шлюзов, стали заполнять комнату. Но лишь только Ленокс обрел равновесие и решимость, как вернулась Тото. Немного погодя гости отбыли, заверив леди Джейн, что скоро навестят ее вновь.
ГЛАВА 25
Бодрость духа на следующее утро далась ему ценой страшной головной боли. Когда Ленокс проснулся, его ждали записка и посетитель. Записка была от капитана Лайсандера. Плотная бумага, сверху гербовая печать общества «Сентябрь», снизу подпись Лайсандера, а между ними следующий текст:
Мистер Ленокс!
Не знаю, чем могу быть Вам полезен, но, разумеется, я готов с Вами встретиться. Сегодня в 2.30 я буду дома на Грин-парк-террас. Считаю своим долгом известить Вас, что майора Батлера — в случае если Вы желаете с ним поговорить — сейчас нет в городе.
Честь имею оставаться и проч.
Странно, подумалось Леноксу, с чего он упомянул Батлера? Или Хеллоуэл, привратник клуба, рассказал про визит детектива? Не исключено.
Не менее загадочно обстояло дело с посетителем. Дабы соблюсти приличия, о почте и посетителе Леноксу сообщил лакей Сэмюэл, а не Мэри. Карточка, лежавшая на подносе, гласила: «Джон Бест» — и больше ни слова. Значит, это тот самый человек, который постоянно обивал порог его дома, каждый раз оставляя свою визитную карточку.
— Он не просил что-нибудь передать на словах? Имя мне ни о чем не говорит. — Ленокс одевался, то и дело подходя к столу, чтобы сделать спасительный глоток кофе.
— Нет, сэр, — отвечал Сэмюэл, — но он уверял, что вы его знаете.
— В самом деле? Экая самоуверенность — понятия не имею, кто он такой. А он точно не из тех, кто выпрашивает деньги или продает искусно выполненные рождественские венки?
— Сэр, он заверил Мэри, что у него нет таких целей.
— А как одет?
— Как человек высокого положения, сэр.
Ленокс недоуменно пожал плечами.
— Видимо, придется его принять. Предложите ему что-нибудь выпить, если вы еще этого не сделали, и скажите, что я скоро спущусь.
Он неспешно ел яблочный пирог — к человеку, наносящему визиты так рано, торопиться незачем — и мысленно представлял список дел на сегодня. Посмотреть заключение следователя, которое должен прислать Дженкинс; днем встретиться с Джоном Лайсандером; зайти к леди Джейн; и, наконец, сесть на поезд в Оксфорд, где Грэхем, будем надеяться, завершил работу по теме «профессор Хетч». Третий пункт всецело занимал его мысли. Глубоко вздохнув, Ленокс допил кофе и повязал галстук.
Внизу ждал прекрасно одетый молодой человек лет двадцати двух — двадцати трех, который встретил его словами:
— А где же Грэхем? Реверансы некой Мэри довели меня до мигрени.
— Джон Даллингтон? — изумился Ленокс.
— Никто иной. Хотя, право, мне казалось, что «Джон Бест» — чудесное решение. Я заказал сотню таких визитных карточек.
— Зачем? Что вас привело? Нет, я, конечно, всегда вам рад, но ведь с нашей последней встречи прошло чуть ли не больше года?
Лорд Джон Даллингтон был младшим из трех сыновей герцога и герцогини Марчмейн — и постоянной головной болью для родителей. Глядя на него, вы видели одетого с иголочки невысокого брюнета; глубоко посаженные глаза смотрели с красивого лица чуть насмешливо, а поза выдавала вечную скуку. Да, еще его фирменный знак — безупречная гвоздика — и сейчас выглядывал из петлицы. Чем-то он напоминал Наполеона, вернее, Наполеон стал бы Джоном Даллингтоном, если бы, вместо того чтобы завоевывать Россию, каждый вечер кутил в клубе «Переполох».
В Лондоне за ним укрепилась слава законченного пьяницы, гуляки и грубияна. Обычный удел третьих сыновей — армия или церковь — его не прельщал, он предпочел им иное — праздность, во всяком случае, до тех пор, пока не выберет, чему себя посвятить. Но случись ему сделать выбор, знакомые бы очень удивились. Сколько бы Даллингтон ни уверял, что решение вопроса — дело нескольких дней, даже те, кто симпатизировал молодому лорду, признавали, что на раздумья скорее всего уйдет вся жизнь.
В охотничий сезон Ленокс иногда встречал Даллингтона в Марчмейн-хаусе, в графстве Суррей, реже — в Лондоне. Однажды леди Джейн передала Леноксу просьбу своей подруги герцогини — вразумить непутевого сына, но детектив проявил разумную непреклонность и доказал подруге детства, что ни при каких обстоятельствах не станет начинать разговор, заранее обреченный на неудачу или, что еще хуже, неловкое молчание. Однако время от времени гора приходит к Магомету — и вот юный Даллингтон, собственной персоной, ни свет ни заря стоит перед Чарлзом. Для Ленокса такое явление было равносильно встрече с императором Японии в таверне «Дерн».