Выбрать главу

Но ведь именно племенной скот и был вырезан в России за последние 15 лет, остались неприхотливые буренки на подворьях. Как сказано в докладе Минсельхоза РФ, «доля племенного скота в общем поголовье молочного и мясного скота в 2006 г. составила 6,1 %». А в 1962 г. она составляла 8 % и к 1985 г. была доведена в колхозах и совхозах (где пребывало более 80 % всего стада) до 49 %. Половина стада была чистопородной, а породный скот в колхозах и совхозах составлял в 1985 г. 99,8 %!

Реформа создала условия, при которых содержание высокопродуктивного чистопородного скота неприемлемо убыточно. Разве причины этого устранены? Разве сокращение поголовья скота прекратилось в 2005-2007 гг.? В том-то и дело, что нет (см. рис. 4). Устранение этих причин и стало бы национальным проектом, необходимым к переходу животноводства в России на инновационный путь.

Положение с обновлением других основных фондов сельского хозяйства столь же неадекватно требованиям модернизации. Мы видим глубокую деградацию без всяких признаков перелома (рис. 18).

Рис. 18. Коэффициенты обновления основных фондов в сельском хозяйстве РСФСР и РФ — ввод в действие основных фондов (без скота) в процентах от наличия основных фондов на конец года, в сопоставимых ценах112

Деградация технической базы в земледелии выражается в быстром сокращении парка основных машин и увеличении нагрузки на трактор (притом предельно изношенный). Это — одна из причин выведения из хозяйственного применения и ухудшения качества земли, главной части основных фондов. Нагрузка на трактор достигла в 2006 г. 187 га пашни (5,3 тракторов на 1000 га пашни), а если бы землю не выводили из оборота, то она составила бы уже более 200 га. В норме при «рыночном» сельском хозяйстве, которое предполагается создать в России после ликвидации колхозно-совхозной системы, в европейских условиях требуется около 120 тракторов на 1000 га пашни. Например, в ФРГ в 90-е годы реально имелось 180-190 тракторов на 1000 га пашни — в 33 раза больше, чем в России. Можно ли преодолеть такой разрыв на «рыночных» основаниях? Нет, имитация убивает инновации. Именно развитие колхозно-совхозной системы было инновационным путем, а проект «фермеризации» — регресс.

Надо трезво признать, что создать современное сельское хозяйство в рамках «рыночной» доктрины Россия не сможет. Для этого сейчас пришлось бы купить 16 млн тракторов (на те 134 млн га пашни, которой располагала РСФСР в 1986 г.). Это стоило бы около 600 млрд долларов. И ведь тракторы — лишь часть всей материально-технической базы фермы! При этом фермеры потребуют бюджетных дотаций, как на Западе — около 100 млрд долларов в год. Здесь опять мы имеем неумолимую дилемму: или восстановление и модернизация колхозно-совхозной системы с фермерской надстройкой — или архаизация российского сельского хозяйства.

Но это — только пример. Со всеми большими системами дело обстоит примерно так же: деградация продолжается, и существенных изменений ее динамики нет. В России практически полностью свернуто производство металлорежущих станков, а закупает их за рубежом она в 70 раз меньше, чем Китай. На рис. 19 показана динамика старения промышленного оборудования. Это — процесс массивный, небольшие вложения средств, как, например, предусмотрено в национальных проектах, переломить его не могут. Они несоизмеримы с масштабом провалов.

Так же обстоит дело и с главными системами жизнеобеспечения. Так, в 1999 г. была перейдена пороговая точка в динамике ветшания жилищного фонда РФ (см. гл. 12 настоящей книги). С городской инфраструктурой (теплосети, водопровод и канализация) положение не лучше. Большая часть их мощности выработала свой ресурс, но ни капитального ремонта, ни прокладки новых сетей практически не ведется. Проблема настолько запущена, что никто не желает за нее браться, расходы на то, чтобы закрыть пятнадцатилетний провал, просто неподъемны.

Рис. 19. Доля производственного оборудования в промышленности РФ, имеющего возраст более 20 лет, % (после 2004 г. этот показатель не публикуется)

В этих условиях для перехода к инновационному пути развития необходимо кардинальное изменение всех сторон общественного бытия. А это и есть революция в широком смысле слова. В России еще есть достаточно материальных и культурных ресурсов, чтобы осуществить ее как национальный проект, а не столкновение антагонистических социальных сил.

Заключение

Тенденции для перестройки хозяйства РФ на инновационных принципах в целом неблагоприятны. «Тяжелые», инерционные процессы изменений основных ресурсов, необходимых для такой перестройки, пока что направлены в сторону ухудшения, деградации этих ресурсов. Положение осложняется тем, что органы управления лишились индикаторов, позволяющих оценивать ситуацию и тенденции ее изменения. Используемые по инерции индикаторы, унаследованные от советской системы, неадекватны.

Пока что нет и явной потребности власти в достоверных индикаторах. Любые индикаторы, описывающие состояние и развитие сложной системы, выбираются целенаправленно. Разработка индикаторов и сбор информации (измерение тех параметров системы, которые служат индикаторами) — дорогой процесс. Реально эту работу ведут только в том случае, если известна доктрина политики государства. Если же не поставлена цель и нет доктрины, нет «алгоритма принятия решений», то реально индикаторы не нужны. Если больного не собираются лечить, то ему не будут делать дорогих анализов. Для целей имитации управления и принятия решений существующие индикаторы служат вполне удовлетворительно, к ним можно еще набрать целую кучу из методик ОЭСР, ННФ США и т. д.

Возможен ли рывок из этого состояния? Да, возможен — его наш народ совершил в 30-е годы, потому и победили в войне. Это была особая культурная и хозяйственная революция. Запад совершил подобный переход за два века, Япония и Китай за 2-3 десятилетия. Теперь мы пережили «революцию регресса», и надо наверстывать.

При оценке перспектив и сравнении альтернатив развития надо исходить из неоспоримого факта, который состоит в том, что в рамках того же природного ландшафта и с теми же базовыми ресурсами всего двадцать лет назад Россия в облике СССР была экономически мощной мировой державой. Следовательно, Россия обладает «невидимыми» ресурсами, которые были активизированы при инновационном развитии в условиях СССР, но «омертвлены» в результате реформы. Задача — выявить их и «оживить» в новых условиях, при необходимости преодолевая наложенные этими «новыми условиями» ограничения.

Глава 21 Наука в проекте строительства «общества знания»

Данная книга — не пособие по разработке конкретной политики в строительстве нового «общества знания», такая разработка — дело большого коллектива «социальных инженеров». Мы говорим о векторе и о контурах такой политики, как они видятся с высоты опыта Запада, тяжелых уроков реформы 90-х годов и нового анализа советского «общества знания», на руинах которого предстоит вести строительство.

Наука — ядро современного «общества знания», она обеспечивает образование обновляющимся запасом знаний, она задает новый тип и новую технологию коммуникаций, распространяющих знания, она и сохраняет испытанные временем инструменты рационального мышления и познания от ударов периодических кризисов мировоззрения (типа волны постмодернизма или суеверий). Разработка проекта нового «общества знания» сразу же столкнется с необходимостью подвести итог реформам российской научной системы, сформулировать принципы научной политики государства на предстоящий период и предложить альтернативные стратегии, отвечающие высшим целям государства и возможные в рамках непреодолимых ограничений. Выскажем ряд общий суждений, сложившихся в ходе данного исследования.