Вторая программа — активизация ряда избранных научных направлений и проведения на их базе целостных целевых инновационных проектов с циклом «исследования — разработка — производство». Это должны быть проекты, способные быстро дать большой экономический и социальный эффект. Организация «потока идей» для таких проектов, создание адекватных критериев их оценки и процедуры отбора проектов — отдельная задача проектирования «общества знания».
При правильной организации дела главный смысл этой программы будет в том, что компактные вложения ресурсов позволят привлечь значительные количества ресурсов рассеянных и «дремлющих». Государственные средства здесь будут лишь системообразующим фактором для создания более широкой системы поддержки науки. Без успешных проектов уже невозможна мобилизация «разгосударствленных» средств в целях развития и даже сохранения науки.
Вызванные кризисом ограничения в количестве и качестве предоставляемых науке ресурсов, деформация структуры их потока, а также нанесенные реформой удары по науке как социальной системы привели к «омертвлению» значительной части научного потенциала страны, в том числе кадрового состава. Люди продолжают пребывать в науке, но в летаргическом состоянии. В действительности существуют латентные, структурно не оформленные социальные функции науки кризисного периода, для выполнения которых при активной политике могут быть использованы эти «дремлющие мощности». Требуется представление в явном виде и этих скрытых функций, и «дремлющих мощностей». Это смягчит противоречие между резким ростом в период кризиса потребности общества в научном знании, ориентированном на изучение аномалий и деградации, и столь же резким сокращением научного потенциала.
Часть средств, отпускаемых на «вторую» программу, следует использовать для расширения фундаментальных исследований на тех направлениях, где советские ученые имеют ценный задел и могут обеспечить хорошие позиции СССР на мировом «научном рынке». Надо восстанавливать утраченные позиции и связи, а науке автаркия невозможна.
Однако в целом программа развития хозяйства на этапе выхода из кризиса будет, видимо, в основном опираться на оживление производства базовых продуктов массового производства с использованием существующих или почти готовых технологий (прежде всего в сельском хозяйстве как критическом факторе стабилизации и накопления средств). Основная масса технологий на среднесрочную перспективу должна заимствоваться и дорабатываться применительно к условиям России и быть предназначена не для получения новых «прорывных» продуктов, а для снижения издержек в массовом производстве средств жизнеобеспечения. Нанотехнологии расцветают, только когда под ними есть надежная индустриальная база и сельское хозяйство, достаточное для обеспечения продовольственной безопасности. При этом надо учитывать, что когда в полной мере начнет восстанавливаться хозяйство, Россия столкнется с дефицитом энергоресурсов. Программы их сбережения очень наукоемки, к ним надо начинать готовиться заранее.
На этом этапе повышение наукоемкости готовой продукции отечественного производства не может служить приоритетом. Напротив, в среднесрочной перспективе она будет относительно снижаться именно из-за расширения традиционного производства. Таким образом, главными критериями определения приоритетов при выборе инновационных программ должны быть в этой перспективе внутренние критерии: степень готовности продукта НИОКР и критичность решаемой с его помощью задачи, а не внешние критерии типа конкурентоспособности или соответствия мировому уровню.
Здесь надо снова сказать, что именно такой принцип был положен в основу критериев организации советских научных программ, и пришли к нему еще до революции (в КЕПС). Не шлифовать разработку до уровня «конкурентоспособности» (или Нобелевской премии), а решать главную проблему и идти дальше! В этом советские ученые и власть были едины. И. В. Курчатов записал для себя главное из беседы со Сталиным 25 января 1946 г., когда принимались крупные организационные решения по атомной программе. Вот второй пункт в его записке: «Во взглядах на будущее развитие работ т. Сталин сказал, что не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана широкая всемерная помощь. Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей, что нужно вести работу быстро и в грубых основных формах» [108].
В значительной (возможно, большей) части усилий научной системы России вследствие пережитого кризиса требуется изменение приоритетов и даже типа деятельности. В 30-е годы в СССР сложилась и до конца 80-х годов существовала жесткая общественная система с высокой стабильностью и предсказуемостью основных параметров жизнеустройства. В соответствии с этой ее характеристикой сформировались критерии выбора приоритетов в науке и способ составления научных и научно-технических программ и проектов.
Однако уже два десятилетия Россия живет и одно-два десятилетия, видимо, будет жить в совершенно иной ситуации — в процессе череды сломов и быстрых изменений основных систем жизнеустройства. Очень вероятно, что нашему обществу придется пройти и через настоящую катастрофу. Возникает насущная потребность срочного получения от науки ответа на множество возникающих неожиданных, а порой беспрецедентных вопросов. Знанием для выбора лучших или хороших решений проблем, встающих перед Россией, общество на интуитивном уровне не располагает как в силу их принципиальной новизны, так и из-за утраты необходимой части исторической памяти в ходе индустриализации и урбанизации, а затем и кампании по целенаправленному разрушению коллективной памяти в политических целях («перестройка»).
В науке различается два разных взгляда на мир: есть наука бытия такой тип видения мира и постановки научных проблем, при котором внимание сосредотачивается на стабильных процессах и отношениях, — и есть наука становления, когда главным объектом исследования становятся именно нестабильность, переходы порядок — хаос, перестройка систем, кризис старого и зарождение нового.
Оба эти типа научного знания и научной деятельности необходимы и дополняют друг друга. Однако в различные периоды существования общества приоритеты меняются, в совокупности ведущихся научных работ доминирует тот или иной подход. Сейчас Россия переживает такой этап, когда должны быстро создаваться и поддерживаться исследовательские группы, лаборатории и даже центры, ведущие НИОКР в духе науки становления. Между тем, инерция мышления и власти, и самой системы науки такова, что существующие лаборатории переключиться на иной тип критериев (и даже на иной методологический подход — освоить философию нестабильности) не могут. Побуждать и стимулировать их должна была бы сознательная научная политика государства, но такой политики нет.
От советской науки наука нынешней России унаследовала замечательные, передовые в мире школы в области «науки становления». Отечественные ученые внесли огромный вклад в развитие фундаментальных математических и физических теорий перехода «порядок — хаос», учения о катастрофах, понятия критических явлений. Многие из этих современных фундаментальных теорий нашли практическое приложение в исследованиях и разработках в области процессов горения и взрыва, цепных химических реакций, в аэро- и гидродинамике, океанологии и т. д. Взгляд на мир через понятия порядка, хаоса и самоорганизации ученые России обращали не только на явления природы и техники, но и на общественные процессы.
Эти заделы и наличное знание сами собой, однако, не складываются в комплексные научные проекты и программы, отвечающие на вставшие перед обществом и грядущие проблемы. Эти проекты и программы составляются, в основном, в старом ключе. Для перехода на новый уровень нужна политическая воля «социального заказчика», выраженная или в деньгах, или в административных решениях.
Из общих соображений следует, что в ближайшие годы высокий приоритет должен быть отдан также технологиям, направленным на предотвращение ущерба. Это, прежде всего, информационные (диагностические) технологии, позволяющие контролировать состояние объектов в условиях нестабильности, и технологии «лечения» поврежденных объектов — включая людей. В условиях кризиса не так важны программы улучшения стабильной системы, как программы предотвращения отказов в нестабильных системах.