Кожа приобрела ужасную бледность, а тело заметно похудело. Что с ней делали в особняке оставалось только гадать.
— Я пришла забрать Джину. Отдай ее мне, — сказала Далила, шагнув ближе к Гангрелу. Древняя не собиралась скрывать своих намерений. Она совершенно не боялась этого Шабашита и была уверенна в своих силах.
Вольфрам неодобрительно покосился на Древнюю. Отдать ей Джину? Никогда в жизни.
Далила вызывала недоверие не только своими темными помыслами, а еще и кланом. Равнос — клан, где большинство обращенных являются цыганами. Вольфрам в силу своего прошлого недолюбливал ее и за это.
В нем еще горела та самая искра арийца, которой пора уже потухнуть. Времена войны давно прошли, однако убеждения никуда не делись. И сейчас Вольфрам попал в слишком щекотливую ситуацию. С одной стороны, если он не отдаст Джину, то начнется драка и тогда Андрей выплывет из своего конуры. А с другой, Далила могла сделать с ее родной девочкой все, что угодно. Древняя вряд ли отличалась идеями от Андрея. Ее помысли такие же грязные, ничтожные и неадекватные, как у Цимицхи. По крайней мере, Вольфрам так думал.
— Древняя сука, с чего вдруг я тебе должен отдавать мою родную кровь? — прошипел Гангрел, сложив руки на груди. Ненависть к клану Равнос текла по жилам. Он жаждал оторвать голову Древней и закинуть ее куда-нибудь в океан.
Найнс, после этой реплики, заметно напрягся. Кажется, верный пес Андрея вряд ли отдаст им Джину. Однако Далила это предвидела. Упорство Вольфрама было слишком сильным.
Он также наверника верил, что Древней нужна его родственница для утоления векового голода или получения могущества. Внутри она жалела Вольфрама, ведь он являлся заложником собственных убеждений.
— Да кого ты тут сукой называешь, Шабашитский урод?! — прорычал Найнс, скривившись в отвращении. Сейчас он лишь хотел одного — врезать этому псу по морде как следует и научить его хорошим манерам. Однако Далила ласково положила свою руку ему на плечо, усмиряя бунтаря. Лишние эмоции сейчас были совершенно ни к чему.
«Не нужно тратить силы на словесную перепалку, Найнс» — мысленно обратилась Древняя к нему.
Вольфрам оскалился, сжав руки в кулаки. Он бы с радостью принял боевой облик и разорвал этих двоих гостей на части. Однако же раны с прошлого боя так и не успели зажить. И теперь он стал в тупиковую ситуацию. Анарх явно провоцировал его на бой, но драться было слишком опасно под окнами особняка. Если Андрей заметит их, то Джину уже не спасти. Выбор был невелик. Гангрел думал, что делать дальше, наблюдая за противниками. Внутри него медленно поднималось безумие. Вольфрам в войне известен тем, что он впадает в некое безумие. Именно это безумие отнимает у него чувства сожаления, боли и страха. Ему все равно, как сильно пострадает его соперник, есть ли у него семья или нет. Все эти условности безумие пожирало. Когда он стал вампиром, то это вдвойне стало на него работать. Безумие в боях доходило до такой степени, что он сжигал заживо даже невинных смертных. Идеальный боец Шабаша.
И именно сейчас оно, словно какой-то темный демон, шептало ему, что пора бы этим двоим вырвать глаза. Однако Вольфрам всячески давил эти позывы к войне.
«Не сейчас. Только не сейчас» — молил он свою внутреннюю боевую сущность.
Тем временем Далила и Найнс определенно решили, что им делать дальше.
«Я его обездвижу, но если не получится, то придется драться» — мысленно решил Найнс. Древняя совершенно не возражала. Ей пришлось отойти от Анарха ближе к машине.
Сейчас их главной целью являлось спасение этой бедной девочке. Вряд ли в особняке к ней относились подобающим образом.
— Найнс, ты ведь понимаешь, что ступаешь на опасную ступень? Эта ночь для тебя будет последней, — Вольфрам заставил себя успокоиться. Он не будет драться, пока Джина в такой опасности.
Он мог потянуть время, пока воины Шабаша не вернутся с задания. Они явно запрыгнут на незваных гостей, в то время, как Вольфрам уедет с Джиной отсюда подальше. Далила, скорее всего, одолеет пришедших и тогда не останется свидетелей этакого предательства.
Найнс кивнул мысленным приказам Древней и стал медленно подходить к Вольфраму.
— Я хочу раскрыть тебе один секрет, Шабашит, — прошептал Анарх, приближаясь к своей цели. Гангрел внимательно наблюдал за Бруха, готовясь в любой момент отразить атаку или, в крайнем случае, напасть. Однако, как ни странно, Анарх не доставал оружие. Когда он приблизился на достаточное расстояние, Вольфрам опустил руки, сжав их в кулаки.
— Я хочу сказать тебе, что эта ночь станет для тебя последней в жизни, — прошипел Найнс, а затем достал из кармана куртки деревянный кол. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы воткнуть этот самый кол в сердце вампиру. Гангрел открыл рот, пытаясь что-то сказать. Зрачки расширились, выражая полное удивление.
Далила тем временем осторожно взяла Джину на руки и отошла от машины. Она была готова отправиться в путь.
«Чертова сука» — пролетела мысль в голове немца. Конечности налились свинцом.
Вольфрам медленно упал спиной на капот, раскинув руки. Тело Гангрела было полностью парализовано. Его обвели вокруг пальца два вампира, один из которых Древняя сука. И самое ужасное, что они забрали Джину… Украли его драгоценную девочку. И никто не знает, что с ней будет дальше.
— Приятно увидеть рассвет, — усмехнулся Найнс и медленно направился с Древней прочь от этого ужасного места. Теперь один из главных ублюдков Шабаша погибнет.
Эта мысль явно пришлась по вкусу Анарху. Далила тоже выглядела довольной.
Маленькое тельце, которое она несла на руках, не имело следов ран. Однако кожа на запястьях и щиколотках была красной. Девочку явно приковывали, чтобы она не смогла сбежать. Вряд ли Андрей успел осквернить ее тело своими злосчастными инструментами.
Далила очень вовремя выхватила невинную жертву из рук изверга.
— Хорошо, что все обошлось без драки, Найнс, — прошептала она. — Когда Джина очнется, я увезу ее из города.
Гордая парочка с девочкой на руках прошли мимо огромного дуба, который рос недалеко от особняка Андрея. Его ветки, подобно скрюченным болезнью пальцам, тянулись к небу. Дуб давно высох и теперь походил на чудовище из дешевых ужастиков. Однако именно его усохшие ветки скрывали притаившееся зло. Мужчина в черной одежде стоял возле дуба, внимательно следя за Древней и ее питомцем — Анархом. Он стоял здесь, скрытый тенями и величественным дубом, с того момента, как Вольфрам вышел из особняка с Джиной на руках. Теперь он мог с легкостью отследить, где конкретно спрячется его бывшая любовь.
Флакон со светло-желтой жидкостью мирно весел на поясе. И именно этот флакон станет последним, что увидит Далила в своей жизни. Светло-желтая жидкость была подобна маслу по консистенции и отлично сжигала ткани живых организмом. А мертвых — тем более.
Мужчина улыбнулся сам себе. Кажется, эта ночь станет одной из самых счастливых ночей в его жизни.
Часть
Башня Вентру. Кабинет ЛаКруа.
Джон уверенной походкой вошел в кабинет князя. После хорошей драки с Гангрелом, он помог Далиле спрятаться в канализации, где она могла подлечиться и успокоиться. Раны, которые нанес этот вампир, оказались довольно тяжелыми даже для Древнего вампира.
Весь живот Далилы представлял собой месиво с вырванными органами. Джон пострадал меньше. Он отделался длинной рваной раной на спине. Далила, как и ожидалась, помогла ему остановить кровь и кое-как подлатала рану.
На следующую ночь, Джон переоделся и вернулся вновь к ЛаКруа. Вентру стоял возле окна, внимательно наблюдая за неспящим городом. Выглядел князь со стороны слегка подавленно и задумчиво. ЛаКруа, обычно, держал голову прямо или слегка задрав ее вверх. Сейчас же голова была опущена.
Адвокат прошелся по комнате, а затем плюхнулся на удобный диван перед камином.
— Себастьян, как прошел бал? — спросил он, закинув ногу на ногу. Джону было немного жаль, что он пропустил такой грандиозный бал из-за Шабаша. Но кто сомневался в том, что эта организация не придет? Бал являлся хорошим шансом попробовать взорвать к черту башню и убить всех врагов разом.