От прикосновений Джины прошлись еле заметные мурашки. Сущность вампира не позволяла воспринимать нежности достойных людей, как нечто нормально. Однако, чтобы окончательно отвести подозрения, Найнс положил руку на тонкую талию.
— Извини. Моя крошка немного перепила, — вампир заговорщически подмигнул продавцу, — Сама не понимает порой, что несёт.
Джина непонимающе уставилась на Найнса. Что он имеет ввиду?
Она открыла рот, чтобы произнести речь недовольства в сторону парня, однако запах жаренной сосиски сумел закрыть её рот, не выдав не звука. Она с ожиданием смотрела на продавца, который ловко расправлялся с булкой. Они молча смотрели на процесс приготовления хот-дога. Через несколько минут еда была готова, и Найнс, заплатив, пошёл к столику. Джина поплелась за ним следом. Сейчас было безлюдно и поэтому можно было спокойно поесть. Девушка, сев за стол, сразу стала поедать горячий ход-дог. Найнс пытался не смотреть на пищу. Вид обычной еды вызывал тошноту. Несвежее мясо буквально доводило до горькой тошноты.
Неожиданно посреди тёмных переулков показалась, качающуюся от огромного количества алкоголя в крови, фигура девушки. Сердце непроизвольно сжалось, а внутренняя сущность завыла. Проклятый Маскарад. Раньше можно было брать абсолютно всё в неограниченных количествах.
— Поаккуратнее со словами, малыш. Здесь каждый второй параноик. Если не хочешь проблем, то держи язык за зубами, — тихо заговорил мужчина, параллельно сверля потенциальную жертву взглядом, — И никогда не гуляй в одиночку.
Часть
Вкус жареной сосиски и горчицы напомнил Джине о прошлом. Она вспомнила свои короткие деньки в Аушвице. Тогда она ещё была человеком, способным сострадать и сочувствовать. Она боролось за жизнь невинных и носила им свои завтраки в виде баварских жареных сосисок.
Девушка посмотрела на Найнса и тепло улыбнулась. В детстве она мечтала стать певицей, а стала монстром. Запоздалые мгновения одиночества, когда осколки прошлого рождают в душе печаль, а наивные детские мечты рассыпаются и тают, словно снег, Джина предпочитала избегать.
— Откуда ты, малыш? — тихо спросил мужчина, наблюдая за тем, как она ужинает, — Ты явно не американка.
Джина осторожно кивнула, пережевывая хот-дог.
— Я никогда не была в США. Я жила сначала в Австрии, потом в Германии, а затем мне пришлось и оттуда бежать. Я сбежала в Южную Америку, в джунгли, и нашла там утешение. Жаль, что Зверь мне этого не даёт… — последние слова она прошептала, словно не хотела посвящать Найнса в свою великую тайну.
Доев хот-дог, девушка потянулась к коктейлю. Её желудок был подобен желудку гиены и вполне мог переварить даже мертвую плоть, что, кстати, Джина никогда не пробовала.
Она сжала в руках пластиковый стаканчик, мысленно улыбаясь.
— До чего же приятно быть человеком. Это такая радость, когда у тебя под ногтями нет никаких кусочков человеческой плоти или крови, — говорила она скорее себе, чем мужчине напротив. Она стала пить коктейль понемногу, пытаясь растянуть момент своего «очеловечивания».
Найнс напряжённо взглянул на паренька за кассой, который снова погрузился в мир музыки. Наивность Джины поражает. Неужели она способна любую тайну выдать так просто? Однако, с другой стороны, он хотел узнать всё про таинственного Зверя. Только вот улица была далеко не самым подходящим местом для рассказа тайн.
Потенциальная жертва окончательно вылетела из головы. Нагнувшись, Бруха аккуратно дотронулся руки Джины. В столь простом жесте была заключена лишь одна мысль: «Молчи и соблюдай Маскарад».
Многие друзья Родригеса закончили свою не-жизнь из-за дурацких провинностей. Люди слишком подвержены панике. Далёкое от их мира сразу становится опасным. Кажется, именно ЛаКруа шутил по поводу того, что смертные скоро будут хвататься за вилы.
— Кажется, нам пора уходить, — обаятельная улыбка чересчур шла загорелому, но мёртвому лицу, — Ты наелась?
Раздражение охватило статное тело. Найнс никогда не любил нянчится с птенчиками. Неужели великая карма наконец-то настигла его?
Вампир задумчиво взглянул на ручные часы.
— Половина четвёртого. Время работает против нас.
Девушка, допив свой очень вкусный коктейль, кивнула. Пустой стаканчик был тут же смят в кулаке женской руки. Джина не хотела признаваться этому милому парню в том, что она бы еще таких блюд штук пять съела точно. Увы, сегодня вряд ли ей еще светит вкус жаренной сосиски и свежего хлеба.
— Конечно, пошли. А почему мы спешим? — она встала из-за стола и найдя урну, неохотно выкинула стаканчик. Ей казалось, что вместе с ним она выкинула частицу человечности.
— Рассвет скоро, — коротко пояснил Найнс.
Запах сосисок и молочных коктейлей замялся лёгким ветром. Потрясающая идиллия для ночного охотника. Намного приятно чувствовать себя далёким от чуждого сердцу мира.
Неожиданно за углом раздалось сладкое чавканье. Лёгкие мурашки прошлись по загривку Найнса. По запаху крови, что въедался в его нос, он все прекрасно понял. Смерть Сородича всегда ужасна, тем более от руки Древнего. Издревле считается, что кровь более сильного врага дарует власть, но взамен забирает разум. Неужели всех в конце ожидает полное забвение?
Тяжело вздохнув, Родригес аккуратно обнял Джину за плечо и повёл к источнику шума. Слишком туманной казалась реакции неземной девушки. Да и, судя по всему, вампиры для неё кажутся детской страшилкой.
— Главное не беги, — тихо шепнул Анарх, — Нам многим приходится жертвовать.
Часть
К ботинкам плавно подплыла струйка крови. В темноте виднелись фигуры, которые сплелись в смертоносном танце. Нетрудно было узнать Далилу по песчаной гриве. Один взмах когтистой рукой и один, кажется, из Тореадор пал жертвой, распластавшийся на холодном асфальте. Его шея вся была перерезана, а остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Девушка наклонилась к своей жертве и, высунув длинный острый язык, стала вылизывать его длинную неровную рану.
Найнс совершенно не знал, какое впечатление будет у Джины от этого зрелища. Он всё ещё надеялся на лёгкую одурманенность после пробуждения.
— Вам нужно выдвигаться, если хотите покинуть город, — морща нос, пытался выстраивать диалог Найнс, — Не самое подходящее время для десерта, детка.
Переполненное безумием красное золото медленно поглотило пространство. Было страшно оказаться в данным момент на пути у Древней. К счастью, Далила ловко манипулировала собственным состоянием. Жадность покрыла маска полная нерушимого спокойствия.
Джина внимательно разглядывала окровавленную челюсть Далилы, а затем её блеск острых зубов…
Девушка на минуту закрыла глаза, почувствовав какой-то внутренний толчок.
В её сознании показался Кейталин, её друг, который с недовольным лицом заявлял всем её друзьям: «И какого чёрта вы считаете меня вампиром? Если я из Румынии, то это значит, что я вампир?!»
Какая-то вспышка внезапно озарила девушку, будто внутренний Зверь снова связался с ней. Она вдруг обнаружила, что Найнс и Далила настолько бледные, что это казалось неестественным. Её слух не улавливал стук сердец, кроме её собственного. Она медленно понимала, что люди, что стоят рядом — мертвы. Она медленно посмотрела на труп, что лежал на земле. Из-под открытой губы виднелся длинный острый клык. Она снова увидела в своем сознании Кейталина, который улыбнулся, обнажая длинные острые клыки. Конечно, по-настоящему этого в жизни Джины не происходило, сознание само пририсовало ему клыки.
— Запах смерти… Вы… Вы… Вы не люди! В вас не бьются сердца и ты… Ты. Бешеная тварь с окровавленной душой! — закричала девушка, указав на Далилу, а затем отступила от Найнса, — Вы все… Мертвы. Я теперь понимаю… Вы мертвы.
Девушка не могла ничего больше сказать. Перед ней открылся новый век со своими монстрами. Да, она вполне могла справиться с ними, но… Её страшило больше то, что мир населён ими, а она понятия не имеет ничего о них. Она почувствовала внутри касание своего Зверя и боль. Боль от того, что он не мог ей объяснить. Объяснить… Что никто из этих двоих для неё не опасен. Но Джина после всего оставалась ещё человеком.