Пожалуй, ни в одном произведении советской литературы так досконально не был освещен трудный путь коммун — ближайших предшественников колхозов. В романе «Горы» подробно рассказывается об одной из них, коммуне «Новый путь», прообразом которой стала известная в нашей истории алтайская коммуна «Майское утро» (учитель, сопровождавший Безуглого, — тоже лицо реальное; это народный учитель A. M. Топоров, автор книг» «Крестьяне о писателях»). Из записок учителя Безуглый узнает, насколько тяжелой и страшной была история первых коммун. И, оказывается, не только как история кровавой борьбы с бандитизмом и кулачеством, но и как история вопиющей бесхозяйственности и безответственности по отношению к общественному достоянию Ведь именно в силу последнего обстоятельства, в силу того, что стало исчезать чувство настоящего хозяина, болеющего за свое имущество, и развалилось большинство коммун. Жаль, что в дальнейшем, при организации колхозов, бесценный опыт этот не был учтен и проанализирован.
Созданию эпической тональности в романе способствует и алтайский фольклор, народный алтайский эпос, органично входящий в художественную плоть произведения и придающий ему неповторимый колорит и звучание. (К слову сказать, В. Зазубрин был большим знатоком национального алтайского фольклора; известны, в частности, его переводы алтайских сказок «Когутэй» и «Кулакчин».)
Внимательно, с уважением к этнографическим деталям и подробностям всматривается В. Зазубрин в быт, обычаи, религиозные обряды как алтайского, так и русского народов, живущих бок о бок на одной земле. Не случайно одной из острых и важных становится в романе тема интернационализма.
Эпика, монументальность произведения невозможны без соответствующих опорных развернуто-символических образов. Есть такой разветвленный, как древо кровеносных артерий, питающее жизненными силами весь организм, образ и в романе В. Зазубрина. Это образ гор, возникающий едва ли не в каждом эпизоде повествования, образ, постоянно изменяющийся, пульсирующий, образ космогонический, подчеркивающий неразрывную связь всего живущего и произрастающего на земле.
Отличает роман «Горы» и подлинно эпическая густонаселенность. Перед читателем проходят люди разных эпох, социальных групп, национальностей, вероисповедований. Силовые же линии романа распределяются между двумя центральными образами-полюсами: коммунистом Безуглым и кулаком Андроном Моревым, представляющими собой классово противоположные лагеря.
Естественно, что и основной конфликт романа проходит по водоразделу их взаимоотношений, которые сложны, неоднозначны, как непросты сами эти характеры.
Морев — первый богатей села, и Безуглый по логике ничего другого, кроме классовой ненависти, испытывать к нему вроде бы не может. Но тем и сложна и интересна жизнь, отдает себе отчет художник, что она не принимает прямолинейной логики. Безуглый видит в Мореве умного, рачительного, культурного хозяина, у которого есть чему поучиться. Не может уполномоченный забыть и того, что именно Андрон в 22-м году ему, тяжелораненому, спас жизнь, выходил его. Правда, имел Морев при этом свой интерес, надеялся, что при новой власти ему сие зачтется. Но еще немало понадобится Безуглому времени, чтобы разглядеть андроновскую корысть, его двуличие, хитрость и коварство, его алчность, его подлинно кулацкое нутро. Из всех персонажей романа Андрон Морев выписан, пожалуй, наиболее живо, колоритно и убедительно. Автору удалось показать тип коренного сибиряка-кержака со всей его уходящей глубокими корнями в алтайскую землю родословной, хозяина-богатея, чей капитал сколочен на крови, обмане, нещадной эксплуатации, но и на собственном крестьянском таланте тоже, — тип настолько же омерзительно-отталкивающий, насколько во многом и привлекательный.
На фоне Морева, сконцентрировавшего в себе многие характерные черты сибирского мужика, Безуглый выглядит бледнее и заданнее. Особенно это проявляется, когда дело касается политического диалога с крестьянством, пропаганды коллективизации, то есть именно там, где герой-коммунист должен быть особенно ярок и впечатляющ, особенно убедителен.
«Безуглый говорит с обезоруживающей силой», — утверждает, например, автор на одной из страниц романа, но именно такой вот убеждающей силы, приходишь к выводу, знакомясь со многими эпизодами произведения, уполномоченному очень часто и не хватает. Это, конечно же, обедняет задуманный писателем образ коммуниста, способного идеей коллективизации зажечь сердца крестьян. Но ведь и задачу писатель с его стремлением изображать жизнь объективно, не в угоду тенденции поставил себе архисложную. К моменту выхода первой книги романа результаты коллективизации были, в основном, известны: реляции о победном шествии колхозного движения явно не совпадали с трагической реальностью самого этого процесса. И Зазубрина, знавшего о тотальном и полунасильственном обобществлении крестьянства не понаслышке, по всей видимости, обуревали противоречивые чувства. Искренне веря в коллективизацию, он при своем обостренном чувстве справедливости вряд ли мог принять методы ее достижения. Вот, наверное, почему возникает в романе «Горы» между установкой на положительного героя-коммуниста и объективной реальностью (а отображена она достоверно), в которой приходится действовать созданному по этой установке Безуглому, своего рода зазор, который В. Зазубрину до конца первой части эпопеи преодолеть так и не удалось.