– Понял… А латынь откуда?
– Филфак МГУ.Сергей откинул спинку сиденья и закрыл глаза. Ишь ты… «Занимайся страной пребывания»… Вообще, эта Курочкина производит впечатление думающей… Но в Ирак поехала. Сама захотела. Смелая… Нет, все-таки глупая. И этот… Брат какого-то солдатика… Завидует он… Болван какой-то. Поперлись, блин, в пекло… Ладно. Они – часть легенды. Работе помешать не должны. Сообщив журналистке, что он, как «специалист по стране пребывания», будет обеспечивать их безопасность и осуществлять взаимодействие с местными, Бойченко ни на йоту не погрешил против истины. Он сказал правду. Но не всю. Он сдаст их «на руки» американцам и займется делом… Сергей немного корил себя за то, что не смог равнодушно воспринять реплику Нади о погибших дипломатах и ее вопрос о том, знал ли он их… Так… Все. Успокоились. Все идет нормально. А пока надо расслабиться. Стюардесса принесла чай.
Москва. 6 июня 2006 года
Зазвонил телефон. Сначала Сергей ее не узнал. Машку Половцеву, Витькину жену. Но секундой позже осознание того, что с Виктором случилось что-то страшное, прорвалось сквозь истошное рыдание женщины.
– Я сейчас приеду… Никуда не уходи.
Как он добрался до дома друга, Бойченко не помнил. Одна мысль билась в голове, мысль, которую он уже не пытался отогнать, как в первый момент, – Витька Половцев, его друг, мертв.
– Витя три дня не звонил. Как уехал, а так каждый день… – Сергей сидел на диване рядом с Машей и судорожно пытался найти хоть какие-то слова утешения, а рассказ жены друга о том, что случилось, то и дело прерывался слезами, – А тут нет звонка и нет… Я не сильно волновалась, ну я же понимаю, работа у него там… сложная… Позвонила на третий день сама в посольство, а там сказали, что ничего сказать не могут, потому как не знают…
– С-с-с-суки… – со свистом выдавил из себя Бойченко…
– …А утром сегодня в новостях говорят, что в Багдаде погибли… несколько сотрудников российского посольства… Как раз три дня назад… Три дня молчали… Я как услышала, так все поняла сразу. А днем позвонили… с работы… тут… начальник… Сказал, что… – Маша закрыла лицо руками, не в силах справиться с эмоциями. – Я… Я не знаю, что делать… Сережа, я не знаю, что делать…
– Какой… Какой номер? Откуда звонили?
Маша махнула рукой на мобильник, лежащий на полу.
Сергей присел рядом с женщиной.
– Я посмотрю… – полувопросительным тоном произнес он, нажимая на кнопки аппарата, – так… журнал звонков, входящие… Этот? С «семь-три-ноль» с «пять-пять» на конце?
– Я не знаю…
Маша вытирала руками слезы, без остановки текущие из глаз, а потом, не в силах сдержаться, снова всхлипнула и обняла Сергея за плечи.
Сергей гладил ее по спине, стараясь успокоить, сам такой же потерянный и беспомощный. В другой руке он держал телефон. Смотрел на экран и запоминал номер того, кто сообщил жене друга, что она теперь – вдова.
Бойченко ходил по кухне, открывая дверцы шкафчиков в поисках аптечки. Он хотел налить Маше валерьянки. Наконец аптечка была найдена и в стеклянный стакан одна за одной упали три десятка капель. В тот момент, когда Сергей протянул лекарство Маше, зазвонила его трубка. Вытащив телефон из кармана (номер начинался на «семь-три-ноль», заканчивался на «пять-пять»), Бойченко даже немного оторопел, глядя на пиликающий в ладони телефон. Маша, подняв красные заплаканные глаза, удивленно смотрела на Сергея, не понимая, почему тот не отвечает на звонок. Телефон пропиликал, наверное раз десять, и умолкать не собирался. Звонивший, похоже, был уверен в том, что Сергей, в конце концов, снимет трубку. Так и произошло.
– Да… – телефон прижат к уху.
– Сергей Дмитриевич… – спросил на том конце сухой мужской голос. Собеседник вряд ли сомневался в том, что к трубке подойдет кто-то другой. Уточнение было формальным.
– Да.
– Нам надо поговорить.
В круге света, отбрасываемом настольной лампой с зеленым абажуром, были видны только руки собеседника. Остальное скрыто тенью – отчетливо был виден силуэт на фоне тяжелой портьеры, сквозь которую все-таки пробивался свет из-за окна – на улице светило яркое солнце. Большой лакированный стол… Мебель… Набор письменных принадлежностей… Все выглядело довольно просто, но Бойченко не сомневался, что такая «простота» – это так, для отвода неопытных глаз. Руки собеседника тоже были не из простых. Угадывалось внимание к ним хозяина. Раз в неделю маникюр, массажи, ванночки, кремы и прочие лосьоны… Из-под рукава пиджака, тоже, надо сказать, купленного не на «Черкизоне», осторожно выглядывал край корпуса часов. Золотых. Бойченко невольно взглянул на свои руки. Сбитые костяшки, куча мелких шрамов и порезов. Какие-то из них Сергей помнил, какие-то уже стерлись из памяти, но остались на ладонях – как напоминание о дорогах, которые он уже прошел, о дорогах, сложившихся в его собственную линию жизни.