– Оберег? – спросил дедуля тыкая грязным пальцем на ногу.
– Да. Типо того. – соврал я.
– Иди драченку поешь. Тебе оставили. Небось голоден? – спросил дед, показывая рукой на домик, что стоял рядом.
Мой желудок предательски заурчал.
– Спасибо. Не откажусь. – ответил я и пошёл за стариканом.
Максимально странная еда. Это было блюдо похожее на запеканку со вкусом какой-то каши. Ни специй ни соли.
– Как величать то тебя добрый молодец? – спросил дед?
– Максим я. А вас как зовут?
– А я Светозаром зовусь. И чьих ты будешь Максим? Небось из далека? – с прищуром спросил дедуля, потягивая некий аналог кваса из глиняного кувшина.
– Из далека, наверное, Светозар. – сказал я, не понимая где вообще нахожусь. – А какие ещё города рядом есть, отец?
– Видьмо точно из далека. – сказал дед. – Там Воинь, как я глаголил. Дале по гостинцу ежели ступать – Родня, Переяславль по праву руку. Ну и, ежели, семь дней пути держать и не тетенить, то прибудеш в Киев град.
– Чего? Я не ослышался? Киев, мать его, град?
– Не юродствуй. – зашипел дед и больно дал мне по лбу деревянной ложкой. – Славный град батюшка. Не меней Новграда Великого. Бывал я там раз. Ещё молод был. Красоты большой град и величия. Правит там Владимир Святославич – красно солнышко. Добрый князь. Крестил всех единою верою. До того Киев град печенегов осадил. А то лезли на землю нашу. Не сидится им во свояси. Падаль такая. – в сердцах стукнул той же ложкой по столу Светозар. – А тут иш не успели печенегов прогнать и пожить, так и половцы повадились. Набегают подло, грабят, девок забирают. Молодцев уводят силой, работать.
– Он что, прикалывается? – подумал я. – Или он того? Может сумасшедший какой? Ладно послушаем. Может чего полезного скажет.
Тем временем дед продолжал.
– Вот я и смекитил, что тебя забрать хотели половцы да кинули нагого по пути. Ты ж блаженный какой-то. И говоришь не по людски. И вон, руны странные написаны на теле.
– Кто ещё из нас блаженный? – подумал я. – И что ему сказать? Что я из Минска? У него ж в голове средневековье какое-то. Может я в дурку попал какую-то, деревенского типа? Свежий воздух, животные, природа. Фиг знает.
Историю я неплохо знал, в свое время. Но не на столько углубленно. Ладно, скажу не помню мол, приложили по голове чем-то и все. Классика жанра так сказать.
– А я отец не помню от куда я. Один туман в голове.
– Ну все. – сказал Светозар. – Точно тебя приложили дуже. Ладно, чин чином, а почевать тоже надобно. Вот тут и живи, пока хворь не отпустит. Жаль тебя. Вон какой молодец. Все половцы клятыя повинны, точно глаголю.
– Я глянул на свое "спальное место" и офигел. Куча соломы, прикрытая грубой шкурой коровы. Или не коровы?
– Спасибо Светозар, – соврал я. И улыбнулся грустной улыбкой.
Где я?
Спалось плохо. С чего бы? По этому встал я рано и в плохом настроении. Решил прогуляться и осмотреться.
Это даже не посёлок. Какой-то большой хутор в лесу. Огорожден здоровым забором, речка и небольшое поле. Все. Смотреть больше не на что. От силы десять разных домов непонятного назначения да какое-то жалкое подобие водяной мельницы.
– Может меня точно чем приложило? – подумал с ужасом я…
– Максим! Ступай сюда! – позвал дед Светозар. Он что-то делал у водяной мельницы с мальчиком лет восьми.
– Доброе утро отец. Чем вы занимаетесь? – спросил я. Хотя понял, что он делает муку из какого-то зерна.
– Чего ты там хазуеш? Это Богдан. Внук мой. Помогай. Вот бери и неси в ту хату. – показал направление старик. Там Любомила, мать сорванца этого, будет. Отдаш ей тир с мукой. И помоги, чем скажет. А то ширкаешся тут как неприкаянный…
Любомила оказалась весьма миловидной женщиной лет тридцатипяти. Имела крепкую фигуру и длинную косу. В данный момент она осматривала меня с таким же интересом. – Здрав будь Максим. Оклемался смотрю. Батюшка сказывал о тебе. Блаженный говорит. Не сдешний. Не памятуеш ничего.
– И вам не хворать, Любомила. Куда поставить эту… штуку.
– Хех. Штуку. – усмехнулась она. – Впрямь не сдешний. Сюда давай. Одежда, гляжу, в пору пришлась. Это мужа моего покойного. В дружине князя згинул прошлой зимой. С половцами под Войнью бились. Много полегло там, но побили мы их знатно. Вон уже год носа не показывают черти.
– Может помочь вам чем нибудь Любомила? – спросил я. – Я многое умею.
– Умелец этакий. – почему-то покраснела она. – Иди вон воды наноси в кадушку ту из реки. – указала она рукой на деревянную бочку. Рядом же стояло два ведра и коромысло.