— Все хорошо. Я научу тебя, если хочешь. — Волнение от предвкушения заставило ее произнести это. Возможно, он был против такой близости. Алли знала многих людей, которые имели микробные фобии. Некоторые из них мыли руки по сто раз на дню или избегали контакта с людьми. Лечить людей, которые ненавидели, когда их касаются, иногда затрудняло ее работу, но они всегда успокаивались, если Алли надевала перчатки и медицинскую маску для лица. — Могу я спросить, почему? В смысле, тебе это не нравится?
Обсидиан резко бросил ее. Алли подпрыгнула, испуганная после падения на кровать, куда приземлилась. Он присел перед ней и посмотрел в глаза.
— Моя пара не хотела моих прикосновений, если только не испытывала в них нужды.
— Нужды?
— Течка. — Он встал, развернулся и стал мерить комнату шагами. — Говоришь, что ты врач, но ничего не знаешь. — Обсидиан остановился и фыркнул на Алли чуть ли не с отвращением. — Иногда я был ей нужен. Она становилась возбужденной и позволяла мне взять ее сзади. — Он снова начал расхаживать.
Алли представила такую жизнь, и ее сердце сжалось. Обсидиан был вынужден жить с женщиной, которая любила и хотела другого. Она разрешала ему прикасаться к ней, только когда жаждала секса. Алли был известен тот факт, что у некоторых женщин Новых Видов наблюдались симптомы их измененной ДНК. Они впадали в легкую форму брачного поведения, врожденное желание размножаться было запрограммировано их генетикой, что выражалось физическими симптомами. Они проявлялись болезненностью в груди, неуклонно повышающимся возбуждением и острым восприятием окружающих самцов.
— У нее начиналась течка, — проворчал Обсидиан. Потом помолчал. — Так это называли технические специалисты.
— Понимаю. — Это было мрачное осознание. — Ты занимался сексом только в этот период?
Он резко кивнул.
— 46 лишь позволяла мне попробовать ее на вкус или взять сзади. Она не хотела других моих прикосновений. — Обсидиан взглянул на женщину. — Иди, Алли. Я больше не хочу тебя.
Она кинула взгляд на его спортивные штаны. Четкие очертания твердого члена говорили об обратном. Она подняла глаза.
— Мы должны еще поговорить об этом.
Обсидиан запрокинул голову и взвыл. Звук заставил ее вздрогнуть, Алли уронила полотенце и закрыла уши руками. Новый Вид развернулся и ударил кулаком по стене. Алли убрала ладони от ушей и услышала, как кто-то бежит по коридору, топая сапогами. Она едва успела прикрыть свою обнаженную грудь полотенцем, как Джерико вновь ворвался в комнату.
— Выведи ее отсюда, — прорычал Обсидиан. — Я хочу, чтобы она исчезла. — Не глядя на Алли, Обсидиан прошагал в ванную и захлопнул дверь.
Джерико откашлялся.
— Ваше желание исполнилось. Вы свободны, доктор Аллисон.
Горячие слезы обжигали веки, когда она закрыла глаза.
— Доктор Аллисон? Шевелитесь. Я отвернулся. Наденьте что-нибудь, возьмите свои вещи и на выход. Вы ни за что здесь не останетесь. Вы находитесь в опасности.
Она в это не верила. Обсидиан мог ударить ее, однако вместо этого пострадала стена.
Глава 12
Дверь заскрипела, давая понять Обсидиану, что он уже не один. Он повернул голову, окинув устрашающим взглядом офицера, который в очередной раз решил проверить его. Обсидиан не собирался прыгать с крыши здания, чтобы сбежать. Ему просто хотелось проветрить голову на свежем воздухе и побыть одному.
— Убирайся.
— Эй. — На свет вышел Мун. — Это я.
В этот раз офицер был одет не в черную униформу, а в человеческую одежду. Обтягивающая синяя майка немного прикрывала плечи, но оголяла руки. Подобные штаны Обсидиан видел раньше у сотрудников «Мерсил» в том месте, где умерла 46. Они называли их джинсами. Ноги Муна были босыми.
— Я слышал, у тебя возникли небольшие осложнения с доктором. И подумал, что ты захочешь с кем-нибудь поговорить. — Он что-то достал из-за спины. — Я принес холодный кофе. Пробовал такой?
Обсидиан взглянул на две бутылки в руках офицера.
— Поговорить! Почему все хотят этого?
— А. — Мун осторожно приблизился. — Они прислали психиатра осмотреть тебя?
— Кого?
— Психиатра. Это тот, кто приходит, чтобы поговорить с нами, и расспрашивает, как мы относимся к определенным вещам. Думаю, Тайгер хотел, чтобы тот проверил тебя. Доктор Крегкор не так уж плох.
— Ни один мужчина не приходил ко мне.
Мун уселся верхом на парапет здания. Он протянул одну из бутылок Обсидиану.
— Крышка откручивается. Просто поверни ее, и она откроется. Попробуй. Это вкусно.
Обсидиан помедлил, но принял прохладительный напиток, настороженно поглядывая на него.
— Поверь, это вкусно. Я прихватил из холодильника, когда узнал, что у тебя плохой день. Здесь совсем немногое удается скрыть. Я просто не знаю подробностей. Что случилось с твоим доктором?
Обсидиан провернул крышку бутылки, и после небольших усилий она открылась. Напиток хорошо пах, поэтому Обсидиан сделал глоток.
— Ей всегда хочется поговорить.
— Таковы женщины. Они все этого хотят.
— 46 не хотела.
— Тогда твоя пара была уникальной женщиной. — Мун открыл свою бутылку и сделал большой глоток, затем поставил ту перед собой между бедер. — Женщины любят поговорить. Думаю, это потому, что у нас была уединенная жизнь, после освобождения они стали избегать тишины.
— Алли — человек.
— Они действительно болтливы. Они не обладают нашими обостренными чувствами и могут опираться только на свое зрение и слух. — Он вздохнул. — Подумай, насколько они ограничены. Должно быть, немного страшно без обоняния разобраться в сути происходящего.
— Что ты имеешь в виду? — Обсидиан слегка расслабился, прислонившись к стене и наслаждаясь видом на Хоумленд.
— Большинство из нас может многое уловить, используя наше обоняние. Гнев. Возбуждение. Черт, некоторые могут учуять боль, если она достаточно острая. Люди потеют, когда боятся или нервничают, в то время как их сердца бешено колотятся. Мы тоже это улавливаем. — Мун пожал плечами. — Все, что у них есть — это способность догадываться, когда они наблюдают за нами, но мы склонны хорошо скрывать свои эмоции, когда чувствуем в этом необходимость. Ты понимаешь, о чем я говорю. В «Мерсил» использовали любой признак слабости или проявления эмоций против нас.
Обсидиан не мог не согласиться.
— Поэтому люди заставляют нас говорить. Они хотят знать, что мы думаем и чувствуем. Они мало понимают нас и любопытны по своей природе. Полагаю, это и вызвало ссору? Я спросил Джерико, но он отказался поделиться тем, что случилось. Должно быть, ты ему понравился.
— Мы с ним подрались.
Мун приподнял свои темные брови.
— В самом деле? И кто победил? Я не видел у него травм. — Он визуально оценил Обсидиана. — И на тебе тоже не вижу. Должно быть, они не внешние.
— Алли встала на пути, и все закончилось, чтобы она не пострадала.
— Суровая маленькая женщина, да? И храбрая. Я не решусь встать между тобой и приматом. Я видел, как он дерется, и тебя тоже так просто не победить.
— Он издает странные звуки.
Мун усмехнулся.
— Мы думаем, что у него есть ДНК гориллы. Это крупный вид приматов. Ты узнаешь о различных типах ДНК, которыми мы все обладаем.
— У него красные глаза.
— Я бы не стал это комментировать. Его задевает эта тема и, честно говоря, они скорее карие, чем темно-красные. — Офицер сделал еще один глоток. — Не так много приматов уцелело, выжили, как правило, только с генетикой шимпанзе. Они намного приятнее Джерико. У него были из-за этого непростые времена.
Обсидиану стало любопытно.
— Почему?
— Ты видел его? Он пугает до чертиков и странно относится к своей территории. Ему пришлось съехать из мужского общежития, потому что он избивал соседей за то, что те мешали ему спать. У парня нет чувства юмора, вероятно, по причине того, что у него нет возможности часто трахаться. Женщины, как правило, избегают его, потому что боятся, что он попытается заявить на них права, если они окажутся в его постели. Он не из тех, кому можно отказать, не испытывая страха.
— Трахаться?
— Заниматься сексом. Трахаться. Это человеческий термин. Думаю, ты не успел изучить большую часть человеческого языка на объекте?
Обсидиан отрицательно покачал головой.
— Люди нас кормили и иногда тестировали. Они мало говорили, а 46 и того реже.
— Ты был в другой части объекта, отдельно от большинства из нас. Знаешь, почему?